27 февраля Сталин посетил Большой театр, но из-за слабости не досмотрел до конца последний акт «Лебединого озера». На следующий день к нему на правительственную дачу приехали ближайшие соратники Георгий Маленков, Лаврентий Берия, Никита Хрущев и Николай Булганин, совещавшиеся с вождем до 4 утра. В полдень 1 марта обслуга начала волноваться, но чуть-чуть успокоилась, когда с наступлением вечера зажегся свет. Тревогу начали бить в 23 часа, когда охранник, пренебрегая запретом являться без вызова, решился войти к Сталину. Сраженный инсультом тот лежал на полу в пижаме и не мог произнести ни слова. Его перенесли на диван.
Стали дозваниваться до Берии и Маленкова, но первого нигде не могли разыскать, а второй не брал на себя смелость что-либо предпринять. По инструкции, вызывать врачей к Сталину после «дела врачей» без разрешения Берии было нельзя. Так вождь оказался заложником самим же созданной системы. В 3 часа ночи Маленков с Берией явились на дачу. Сняв ботинки и зажав их под мышками, Маленков приблизился к лежавшему без сознания руководителю страны, а Берия стал распекать остальных, посмевших поднять панику, когда вождь крепко спит. С тем они и уехали.
В 9 утра явились все члены Политбюро вместе с врачами. Те делали все как надо, но со времени удара прошло не менее 12 часов. Многие из членов Политбюро плакали, несколько раз являлся сын Сталина Василий и пьяным голосом выкрикивал: «Сволочи, загубили отца!», а Берия неоднократно подходил к изголовью умиравшего и громко спрашивал:
— Товарищ Сталин, здесь все члены Политбюро, скажи нам что-нибудь.
В последний день, как вспоминала дочь Светлана, отец вдруг открыл глаза и обвел взглядом всех, кто стоял вокруг. Подняв двигавшуюся левую руку, он не то указал ею вверх, не то погрозил всем собравшимся. На этой жуткой картине все и кончилось. Было 9 часов 50 минут вечера.
Саркофаг с телом Сталина было решено поместить в Мавзолее рядом с Лениным. Главой правительства был избран Маленков, его первым замом, а также руководителем вновь объединенных министерств внутренних дел и госбезопасности стал Берия, Булганина назначили военным министром, Вячеслав Молотов вернулся на пост министра иностранных дел, а маршал Климент Ворошилов возглавил Президиум Верховного Совета. Высший партийный пост в ту пору не был столь значим, на него был избран Хрущев, назначенный и председателем комиссии по организации похорон. А вскоре перемены почувствовала и страна.
«Великий и простой человек, добрый учитель человечества и отец народов закончил свой жизненный путь, но дело его непобедимо и бессмертно. Многие, многие века будет сиять священное имя Сталина, озаряя путь всему человечеству!» (Александр Фадеев, «Правда», 12 марта.)
«Многие, многие века» оказались длиною всего лишь в три года, до XX съезда партии.