У неё есть армейские сапоги 34-го размера; есть портрет Путина, вышитый крестиком; есть письма — истории судеб, которые ей поверяют уже несколько десятков лет жители бывшего Советского Союза. А ещё есть у неё 80 лет воспоминаний, которые она бережно хранит в маленькой красной книжице с автографами маршала Василевского, губернатора Матвиенко, президента Назарбаева, «папы» КВН Маслякова и многих других. Сегодня Эмилия Ивановна Иванченко, одна из защитниц Сталинграда, секретарь украинского отделения Международного союза городов-героев стран СНГ, делится своими воспоминаниями с читателями VOLGOGRADRU.COM.
Из Саратова в Сталинград через Украину
— Эмилия Ивановна, насколько мне известно, вы родились в Саратовской области в 1926 году, а в 15 лет ушли на фронт добровольцем…
— Да. Как только началась война, нас с подружками отправили на 20-ти дневные курсы подготовки. С самого начала — военно-спортивные игры, занятия по стрельбе, подготовка к ПВХО (противовоздушной и противохимической обороне), санитарное дело. В школе изучили азбуку Морзе, немецкую разговорную речь.
После отправили на фронт. От погранзаставы «Днестр» напирали румынские войска, в первую же ночь была бомбёжка. Появились первые раненые, надо было делать первые перевязки. У одного человека пришлось остатки кости изымать. Стало плохо от эфира, так хирург подскочил и прям отхлестал меня по щекам: «Цветкова, не спать! Не спать, Цветкова!».
Мы отступали вместе с воинскими частями и мирным населением. Было так: если человек поднимал руку или ногу, значит, нужно бежать туда. А не видно: заросли, снег. Зимой особенно страшно. Замечаешь руку, что-то от тебя требуется, только успеваешь добежать — а уже замёрзший человек. Страшно… Не было наркоза, кроме эфирного, не было пенициллина, люди погибали от гангрены. Рана, земля — всё смешивалось, толком промыть нельзя было. Наконец подошли к Сталинграду. Мы стояли у Волги возле села Ивановка, Светлоярский район, и нам помогали жители села, которые не успели эвакуироваться. Раненых брали по квартирам, чтобы они не оставались на открытом воздухе в холодную зиму.
Людей переправляли через Волгу на барже «Тихий Дон». Это была колоссальная баржа, мы туда сносили раненых. Но на моих глазах, когда немец бомбил днём, эта баржа распалась. В этот рейс как раз по приказу Чуянова перевозили на левый берег Волги мирное население, потому что надвигались страшнейшие бои. Там было много людей, и очень много детей. На моих глазах утонула наша учительница Барабаш и мальчик Коля Денисов, который нам помогал. Через много лет я случайно встретила очевидца тех событий, от которого узнала, что тогда спаслись только семь человек.
Ещё одно — налёты немецких армад. Представьте, чёрное небо чёрных грачей, нахально летят невысоко, ведь высоких крыш нет, и последний начинает делать бреющий полёт и отстреливать людей. Наши зенитки бьют со всех сторон, а высота полёта снаряда не достаёт немцев. И мы сразу сообщили об этом зенитчицам, хотя в то время нельзя было об этом говорить: за донесение — к стенке.
Один самолёт сбила девушка из полка бомбардировщиков Марины Росковой. Нас в то время перебрасывали в Энгельс. Девушке было восемнадцать лет. Немец остался жив, его доставили в госпиталь А у него было очень много орденов и медалей. Он только попросил, чтобы этого аса подвели к нему. И когда он увидел её, содрал все свои награды и сказал передать ей. А мне как раз надо было срочно бежать к другому раненому, и я перепрыгнула через этого немца. Потом, конечно, получила выговор от командира: санитар не имеет права перешагивать через раненых.
Эксклюзивные сапоги от Советской армии
— Муж, Фёдор Иванченко, был командиром взвода разведки и связи. Впервые встретились с ним в Киеве, 28 июня 1941 года. Его доставили к нам в госпиталь. Контузии не было, но у него вытянули 47 осколков, надо было всё это забинтовать, поэтому пришлось потратить на него больше времени, чем на других. Он спросил, откуда я родом, где мои родители. Я подумала и оставила ему бабушкин адрес; думаю, отец с матерью ещё взгреют. Больше, пока отступали, я его не видела. Потом, уже где-то под Воронежем, полевая почта в/ч 47747 приносит письмо от бабушки: «Миля, тебе мальчик с фронта шлёт письмо». Так первое его письмо я даже не прочла. От стыда перед девчонками, что мне парнишка написал, я при всех разорвала эти листы и бросила в огонь. Как это — меня от серьёзного задания парень отвлекает!
Однако письма продолжали приходить. Он спрашивал, жива я или нет, просил ответить. Потом уже письма стали приходить чаще и скорее. В ответ на моё первое письмо он написал: «Как только прогоним врага, мы, во что бы то ни стало, должны встретиться». Мы были где-то рядом: письма приходили очень быстро. Уже здесь, под Сталинградом, он назначил мне свидание. Немцев тогда уже выбили и должны были идти на Берлин. «Вот там будет разваленное здание, там будет полустанок, будет наш эшелон». Я попросила девчат подежурить за меня и побежала. Мы друг друга не узнали. Зима, холодно, я одета по-тёплому. Он так обрадовался, что мы встретились… Тут сразу первый поцелуй, чужой поцелуй. Он говорит: «Скоро кончится война и пойдём учиться. Ты будешь учиться». Он мне план моей жизни написал.Теперь, говорит, Милюша, я не имею времени, через полчаса мы будем здесь грузить эшелон, приходи. Я пришла через час. На всю жизнь запомнила: покосившийся столб, пустой фонарь стучит, снег падает и никого. В сторожке только дед-стрелочник ходит: «Чего ты стоишь, мёрзнешь?» Я говорю: «Тут должен быть эшелон». «Доченька, они все ушли, они тут долго не стоят, они уже пошли на Украину».
В 1944 году мне пришёл официальный вызов для прохождения службы в Киеве в 9-й бригаде 101-го батальона. В Киеве же вышла замуж. Зарегистрировал наш брак генерал Картишко и дворничиха с улицы Красноармейской. Пришли все офицеры. Солдаты подвели меня на угол Воинского переулка в Киеве, показали, где штаб, а сами туда не пошли. Внутри меня встретил Федя. Идём по коридору, а там же солдаты стоят через каждые пять метров. И все передают шёпотом: «Прибыла, прибыла, прибыла…» Это у меня до сих пор в ушах, и до сих пор помню, как я проходила, как чистку, через семь патрулей. Пришли. Генерал посмотрел на меня: «В валеночках не годится, выдать сапоги». А нужного номера нет — у меня 34-ый, а у них только 45-й. Отдали в перешивку, переделали мне по ноге солдатский сапог. Сели в генеральский «Виллис», поехали в комендатуру, поставили печати, получили свидетельство. Налили всем по чуть-чуть спирта. И тут генерал говорит: «Дорогие мои, мы сейчас начнём вас поздравлять, только сначала поздравлю всех с будущей победой. У меня Иванченко командир разведки, а теперь и связи. И вот этот столик я вам дарю».
Этот стол мы долго хранили. Он был сбит в Сталинграде из обычных досок, номер на нём стоял. Никогда его не перекрашивали. В День Победы приходили ветераны с этой воинской части, садились и каждый раз вспоминали погибших друзей за этим столом. И когда муж после двух перенесённых инфарктов уже лежал дома, он мне сказал: «Милюша, передай этот стол в музей». К нам приехали из музея-панорамы «Битвы за Днепр», находится он в Новопетрицах, под Киевом. Теперь в бункере Ватутина, в командном пункте, стоит наш столик.
Вышивая Президентов
Беседа прерывается и повисает молчание, словно в память о столе и тех, кто когда-либо сидел за ним.
— Интересно, да? — спрашивает Эмилия Ивановна. — А самое интересное я вам сейчас покажу, так вы не поверите.
Эмилия Иванченко является делегатом трёх конгрессов народов СССР. С тех пор хранит книжечку, куда собирает автографы: министр обороны СССР Язов; председатель ЦК КПРФ Геннадий Зюганов; Фидель Кастро; маршал Александр Василевский; губернаторы Петербурга, прежний и нынешний; Александр Масляков; Леонид Яубович; Нурсултан Назарбаев, Александр Лукашенко и многие другие.
— Однажды я приезжала в Волгоград, когда Родина-мать ещё в строительных лесах была, и меня познакомили с Вучетичем. Рабочая обстановка: он очень быстро проглядывал чертежи и документы, отдавал распоряжения. Его даже таксисты возили бесплатно по городу, имела честь прокатиться вместе с ним.
А это автограф Маши Жуковой, дочери маршала. 29 июля 1942 года Верховный Главнокомандующий собрал большое совещание в Сталинграде. Я должна была поить водой его участников. Жуков прибыл последним. Приехала длинноносая чёрная крытая машина. Он зашёл и попросил у меня водички. У него вся грудь была в орденах: крестах и треугольниках. Выпил воды, снял фуражку, вытер лоб, спросил, где родители и не страшно ли мне. Я ответила, что страшно. Он мне косынку на лоб надвинул: «Ну, ты молодец, малышка!», — и пошёл в зал. Рядом стоял Пожарский: «А ты знаешь, кого ты сейчас поила? Жукова. Кружку-то теперь береги». А как же мне её беречь, если она на цепочке прикреплена?.. Но Жукова я хорошо запомнила. Потом вышила его портрет и отдала Маше.
В коллекции работ Иванченко — портреты Богдана Хмельницкого, Леонида Кучмы, Бориса Ельцина.
— Первый президент России находился с визитом в Киеве, возложил венок и встретился с ветеранами. Мы стояли на улице, дождь, а он без зонта, вышел на два шага перед Кучмой и говорит: «Милая труженица, не могли бы вы вышить мой портрет?» Я ему отвечаю: «Борис Николаевич, я вас в первый раз вижу, но теперь запомню и вышью». Он говорит: «Разрешите мне, милая труженица, вас поцеловать». И поцеловал меня три раза, чисто по-русски. Вышила и портрет Путина. Когда у нас была на гастролях «Царицынская опера», передала с ними в Волгоград.
Две Родины
Сейчас Эмилия Иванченко живёт в Киеве, откуда продолжает бороться за права ветеранов и защищать память павших.
— За поисковую работу москвичи подарили мне полное собрание «Книги памяти» о солдатах, погибших в Великую Отечественную войну. И мне пишут люди: может быть, вы знаете, может быть, вы помните, такие слёзные, брат, отец, дедушка, погиб там-то. Ищу по буквам, отвечаю. Все эти книги стоят у меня в комнате.
Однако письма Эмилия Иванченко пишет не только тем, кто разыскивает своих близких. Около года назад благодаря Международному союзу городов-героев Президент России подписал Указ о присвоении некоторым городам РФ статуса Города воинской славы. Продвижением аналогичного проекта на Украине занимается Эмилия Иванченко.
— Мы направили письма нашему Правительству, лично Президенту и Верховному Совету. До сих пор этого Указа не издано. Мы подали документы Харькова, Корсунь-Шевченко — тех городов, где были сильные битвы. Потом будет Днепропетровск, Запорожье. Ведь практически вся Украина была под пятой врага.
В Волгоград Эмилия Иванченко приезжает ежегодно:
— Понимаете, это родной город. Я родилась-то в Поволжье. Это так уже судьбой перешла на Украину и там векую. А когда я сюда приезжаю, когда Волгу вижу, то чувствую себя дома. Трудно найти в других городах людей более доброжелательных, чем в Волгограде. У вас в основном молодёжь правит бал. Нужно, чтобы все города брали с вас пример.