Маленький Егорка жил вдвоем с мамой. Отец давно умер, да он его и не помнил. В квартире от папы остались только фотографии и старинная бриллиантовая брошь — семейная реликвия, подарок отца.
Мать трудилась на двух работах, а в перерывах между ними пыталась компенсировать сыну недостаток столь не хватавшей ему материнской ласки. Мамина забота выражалась в совместном просмотре мультиков, редких походах в цирк или кукольный театр. Этого времени мальчишке не хватало, он хотел, чтобы мама была с ним больше и дольше, но она говорила, что им нужны деньги, поэтому ей приходится так много работать. Егорка мечтал о деньгах. Когда же уже им начнет их хватать, чтобы мама была с ним хоть один день в неделю! Садик, бабушка, соседки, знакомые — эта вереница не прекращалась. Мать раскидывала его по таким «инстанциям», чтобы заработать совсем не лишнюю копейку. Марина справлялась как могла сама, одна. Немудрено, что Егор стал замкнут и нелюдим. Друзей у него не было. Все приятели во дворе рассказывали, как они проводили выходные, где были с родителями, куда ходили. Егор злился и уходил: ему нечем было поделиться.
— Мама, когда уже ты заработаешь столько, чтобы мы могли не разлучаться?
Марина, рассматривая искрящуюся в лучах солнца брошь, гладила Егорку по голове, приговаривая:
— Ах, как бы я хотела продать ее и купить домик у моря и маленький магазинчик сладостей при нем. Тогда мы могли бы жить безбедно и никогда-никогда не расставаться.
— Мам, так давай продадим ее.
Глаза Егора горели.
— Нельзя, маленький, это папин подарок. Единственное, что осталось от него.
И Марина, сдерживая слезы, продолжала дальше убиваться на двух работах, падая от усталости. Она начинала ненавидеть злосчастную, лежащую мертвым грузом брошь, которую вынуждена была хранить в память о любимом муже, хотя она могла бы помочь им избавиться от многих проблем.
Поздним зимним вечером, забрав Егорку у соседки, женщина заметила, что у сына сильный жар.
— В чем дело, сынок, что случилось?!
— Я гулял!
— А почему без шапки?
— Я не нашел ее.
— Почему же ты не спросил у тети Нины?
— Она сказала, чтобы я не мешал ей смотреть телевизор.
Марина тяжело вздохнула. Придя домой и измерив температуру сыну, она пришла в ужас. Схватив Егорку в охапку, бросилась в больницу.
Седой доктор, тщательно осмотрев мальчика, сказал, что у него двусторонняя пневмония, потребуется дорогостоящее лечение с последующим курсом реабилитации на морском берегу. Иначе мальчика не спасти.
Марина опрометью выбежала из больницы. Взяв так трепетно оберегаемую брошь, женщина, не раздумывая, избавилась от нее в ломбарде, выручив огромную сумму денег.
Егор выздоровел. Необходимое лечение, хорошее питание и мамина забота сделали свое дело.
Марина забрала сына из больницы. Они приехали в шикарный номер отеля, где их ждал вкусный завтрак. Егор открыл рот от изумления:
— Мама, так красиво! Где мы?
— Мы в гостинице. Поживем здесь недельку-другую, пока в домике на берегу моря закончат приготовления к нашему приезду.
— Мам! Все будет так, как ты говорила? Мы станем жить у моря? Вместе? И никогда-никогда не будем разлучаться?
— Да, малыш!
— Ты что, заработала много денег?
— Нет, сынок.
Марина опустила глаза:
— Я продала брошь.
— Но как, мама, как?! Это же единственное, что осталось от папы! Это же папин подарок!
Марина подошла и сильно прижала сына к себе.
— Нет. Это ты, ты папин подарок! И как я раньше этого не понимала?! И почему я так долго мучилась, храня эту бесполезную драгоценность — пустышку! Эту брошь! Боже, я чуть не лишилась тебя — истинной ценности, единственной. Было же понятно, что отец оставил ее, чтобы она помогла нам в трудные времена, если его не будет рядом. Так и случилось.
Прошла пара месяцев. Марина стояла у окна своего дома, глядя на залитый солнцем песчаный пляж сквозь развевающиеся на ветру занавески. Егор бегал по песку, загорелый, окрепший, радостный, и следа не осталось от болезни. У него появилось много друзей, и мама наконец-то разрешила завести собаку. Мальчик был счастлив. Он стал очень сильно походить на своего отца: прической, глазами, манерой речи.
Марина улыбалась, любуясь закатом. Она смотрела высоко в небо, пытаясь разглядеть там того, кто столь щедро одарил ее.