От редактора:
Дорогие ребята! Все вы, конечно же, хорошо знаете замечательный отечественный мультфильм про Крошку Енота и Того, Кто Сидит в Пруду, сюжет которого использует автор в своём тексте. Некоторые из вас, быть может, даже слышали слово «постструктурализм», но не всем понятно, что это такое. Автор текста делает оговорку: «сказочка для ребят–постструктуралят». Мы не знаем, что здесь имеется в виду, во всяком случае, в нашу задачу входит сделать этот действительно забавный и в то же время весьма поучительный текст максимально доступным для всех без исключения мальчишек и девчонок (а также их родителей), которые захотят его прочитать. Ниже мы приводим разъяснения по поводу разных мудрёных выражений, которыми щеголяют герои текста. Но вначале — коротко о том, кто такие постструктуралисты и с чем их едят.
Постструктуралисты. Самые весёлые люди на Земле. Очень любят грибы. Если постструктуралист найдёт в лесу гриб, он его не будет срезать, а аккуратненько выроет ямку и посмотрит, какая у него грибница. Постструктуралисты зовут её ризомой. На ризому они могут любоваться часами. Больше всего им в ней нравится то, что она совсем не похожа на структуру и состоит из одних ветвлений, которые ветвятся по кайфу как и куда им заблагорассудится, хоть до бесконечности. Но кайф заканчивается, если какое–нибудь ветвление становится слишком толстым. Тогда оно автоматически превращается в Главное, или Стержневое, Ветвление, а все остальные ветвления — в отростки от него. При этом Главное Ветвление (ствол, стебель) уже не даёт своим отросткам ветвиться до бесконечности и так, как им хочется; пытающиеся же поступать по–своему рассматриваются как маргиналы, лишаются поддержки со стороны Ствола и, как правило, засыхают. Так ризома становится структурой. Постструктуралисты ненавидят Структуру всем сердцем и своим священным долгом почитают борьбу с нею. Однако в этой суровой борьбе они всё же не теряют чувства юмора и вводят в обиход всякие занятные термины, как-то: «какашка бытия», «афоризмы мысли» и др. Горой стоят за демократию. Видят в ней Ризому. Бога стремятся преодолеть, если не выходит, то просто оставляют Его Самому Себе по ту сторону Бытия, где Он и умирает от скуки. Не доверяют вообще ничему. Во всём подозревают Структуру. Поэтому на всякий случай все деконструируют. Кошмары видят редко, в основном в них фигурируют столетний дуб из романа Л.Н. Толстого «Война и мир» и Александр Македонский верхом на Буцефаллосе. Некоторые имена: Жак Деррида, Жиль Делез, Жан Бодрийар, Жан–Франсуа Лиотар и др. и пр.
Символическая структура. Что такое структура, мы с вами вроде бы разобрались. А вот что означает «символическая»? Символическая структура — это такая структура, которую нельзя увидеть, понюхать, пощупать, а можно лишь осознать, да и то в лучшем случае. Как же с ней бороться? Можно, например, путём шизоанализа.
Шизоанализ. Возьмём какую–нибудь распространённую у взрослых фразу, скажем, «жизнь есть дерьмо». Произнося её (чаще всего по утрам, когда не хочется вставать на работу), человек думает, что имеет дело с подлинной действительностью, метко характеризуя её этим выражением. Но всякий постструктуралист знает, что это не так. Чтобы выяснить истинное положение дела, как раз и нужен шизоанализ. Жизнь есть дерьмо, говорите вы. Не отчаивайтесь: не исключено, что вас просто вводит в заблуждение символическая структура. Попробуем вывести подлинную реальность из–под ига этой структуры. Используем для этого оператор «какашка бытия». Сосредоточьтесь на этом операторе и одновременно следите, не возникает ли у вас каких–либо желаний. Ага. Вам захотелось в туалет. Поздравляю, сеанс шизоанализа увенчался успехом: нам удалось освободить подлинную реальность вашего желания от символической структуры «жизнь есть дерьмо». Пресловутая «какашка бытия» стала просто какашкой, то есть тем, что она и есть на самом деле. Теперь, ребята, вы имеете какое-то представление о сущности шизоанализа.
Фаллогоцентризм. Этим нехорошим словом постструктуралисты характеризуют европейскую культурную традицию. Это сложное слово, оно образовано от трёх основ: фаллос (то, чем мальчики писают), логос (то, чем они думают) и центр — это ясно. Смысл этого слова в том, что европейские мальчики испокон века централизовывали, или организовывали, культуру исключительно на основе того, чем они писают (или чем думают, это одно и то же: фаллос = логос = фаллогос), в результате чего культура оказалась перенасыщенной структурными явлениями, которые надо срочно преодолевать, чем и занимаются постструктуралисты.
Ребята! Мы искренне надеемся, что эта небольшая весёлая экскурсия в мир постструктурализма поможет вам ориентироваться в тексте не хуже настоящих постструктуралят, кем бы они ни были. С лёгким сердцем отправляем вас в путь и желаем получить море удовольствия!
Когда ты глядишься в Структуру,
Структура тоже глядится в тебя.
Ибн Ракун, арабский философ (см. биографическую справку в конце)
Однажды мама послала Крошку Енота за водой на пруд. Крошка Енот идти не хотел, но дело было святое: как-никак его собственный День Рождения, в честь которого мама собиралась приготовить какое-то праздничное блюдо, и вот ей позарез требовалась вода, воду же можно было взять только в пруду. Поэтому, вздохнув и сняв с полки небольшое крашеное ведёрко, Енотик потащился в дорогу. Дорогой, однако, он подумал, что у него ведь сегодня День Рождения и, значит, ему должно быть, несмотря ни на что, светло и весело. Он вспомнил обволакивающую теплоту маминых напутственных слов, и ему действительно стало очень хорошо. Он побежал вприпрыжку, размахивая ведёрком и мурлыкая себе под нос песенку. Вдруг он услышал, что заросли сбоку как-то странно зашуршали, сильнее, чем от ветра, и песенка его вмиг оборвалась. Через мгновение из зарослей показалась Мартышка.
Привет! — сказала она, показывая квадратные зубы в невероятно глумливой ухмылке. — Куда это ты идёшь?Енотик нахмурился. Он был по натуре не очень–то общителен, Мартышку же и вовсе недолюбливал, потому что она была чересчур умная.
— Меня мама послала за водой, — буркнул он. — У меня сегодня День Рождения.
— Поздравляю, — ещё больше осклабилась Мартышка. — Стой! — она внезапно остолбенела. — Что ты сказал?! За водой? Неужели на пруд?! — Мартышка схватилась за свою маленькую лысую, похожую на кочку, голову, одновременно закрывая лицо ушами.
— Куда ж ещё? — Енотик занервничал.
— И ты не боишься?! — воскликнула Мартышка.
— Чего? — насторожился Крошка Енот.
— ТОГО, ЧТО СИДИТ В ПРУДУ!
У Енотика дрогнуло сердце.
— А… что там сидит? — прошептал он, немного приседая от страха.
— Символическая Структура, вот что! — делая страшные глаза, процедила Мартышка.
Енотик не знал, что такое Символическая Структура, но звучало это очень зловеще. Однако, поразмыслив, он решил, что мама ведь его любит, а значит, она бы никогда не послала его туда, где есть что-то жуткое и опасное. Мартышка, наверное, просто издевается над ним. И это в его–то День Рождения! Какая же она нехорошая!
— Нет, не боюсь! — сказал Енотик, гордо отводя взгляд. И пошёл дальше.
— Смотри! Думаешь, ты сможешь её преодолеть? Как бы не так! — крикнула вслед ему Мартышка. Енотик шёл уже теперь не так шустро. А что если это не розыгрыш, вдруг подумал он. Но мама… Стоп! Она ведь могла и не знать ничего об этой Структуре в пруду! Вдруг она поселилась там совсем недавно?! Заросли позади подозрительно шелестели: очевидно, Мартышка следовала за ним. Енотику вдруг стало необыкновенно тоскливо, и словно в тон его настроению, солнышко юркнуло за тучку, забрав с собой всех солнечных зайчиков, игравших на пруду. И пруд теперь предстал растерянному Крошке Еноту неприветливым и угрюмым. Он вполне мог таить какую–нибудь Символическую Структуру. Со всей осторожностью, на которую был способен, Крошка Енот приблизился к пруду и заглянул в него. Из пруда на него вытаращилась Символическая Структура. Енотик увидел огромные глаза со страшными чёрными кругами вокруг них, от которых шли ещё какие-то полосы по зловеще опушённым продолговатым щекам. Уши у Структуры были маленькие, но жутко омерзительные. Взгляд Структуры сперва мог показаться испуганным, но потом становилось понятно, что это не испуг, а, скорее, изумление перед взрывом ярости, которая должна быть поистине ужасной. Вдобавок Структура как-то странно и угрожающе извивалась, точно злющая водяная змея. Сжав зубы, некоторое время Енотик глядел на Структуру, потом не выдержал, завопил и, бросив ведёрко, со всех ног пустился наутёк. По пути он столкнулся с Мартышкой, да так, что та завертелась волчком и приземлилась на шпагат. Енотик тоже сидел на земле, потирал ушибленное плечо и дрожал всем телом.
— Ты была права! — захныкал он. — Там, в пруду, сидит ужасная–преужасная Структура! Что же мне теперь делать? — и, закрыв лапками глаза, Крошка Енот заплакал.–
— Не хнычь! — сказала Мартышка. — Что-нибудь придумаем. Так! — она приставила ко лбу длинный волосатый палец. — Чтобы набрать воды, необходимо прорваться к пруду. Но это невозможно, так как этому прорыву препятствует Символическая Структура. Так, так… — Енотик уже перестал плакать и заворожённо мигал глазами, глядя на рассуждающую Мартышку. — Следовательно, нам надлежит преодолеть Структуру! — изрекла она наконец.
— Есть несколько способов борьбы со Структурой, — пояснила Мартышка. — Самый простой из них — деконструкция. Попробуем применить его к нашей Структуре. Айда к пруду!
— Но… — заколебался Енотик, однако Мартышка сцапала его за лапку и силой потащила за собой.
— Посмотри-ка, — велела она. — Эта тварь всё ещё там?
Енотик одним глазом заглянул в пруд. Увы! Структура была на месте, и она была вся такая хищная, что Енотик невольно отпрянул назад.
— Это делается так, — сказала Мартышка и, подпрыгнув, сломала ветку у растущего рядом дерева. Потом она подошла с этой веткой к воде, причём Енотик не рискнул посмотреть на то, как деконструируют Символическую Структуру: это ведь могло быть очень опасно. Он втайне завидовал отваге Мартышки, которая, поджав от ужаса хвост, всё же наклонилась, окунула ветку в воду и пошевелила ею там.
— Ага! — радостно взвизгнула она. — Не любишь, тварь! На вот, получай! — и она яростно заболтала веткой в воде, так что та в конце концов треснула пополам. Деконструированная было, Структура вновь стянулась в своё параноидальное фаллогоцентрическое единство. Мартышка в сердцах отшвырнула обломок ветки.
— Эта Структура не боится деконструкции, — с горечью сказала она, и Енотик опять почувствовал угнетающую тоску: День Рождения проходил, неудержимо и бездарно. Он был готов уже снова расплакаться, как вдруг Мартышка хлопнула себя по плоскому лбу.
— Не горюй! — она потрепала Крошку Енота за понуро отвисшую щёчку. — Мы обманем эту дрянь. Мы используем другой, более сложный способ. Смотри. Тебе нужно набрать воды. По идее всё очень просто. Но это лишь кажущаяся простота. На деле тебе сначала нужно прорваться к источнику воды, то есть в данном случае к пруду. Однако доступ к пруду закрыт от тебя Символической Структурой, которую необходимо ещё преодолеть. Деконструировать Структуру не удаётся, ибо её жизнестойкость очень велика. Спрашивается: что делать? — она надменно посмотрела сквозь Енотика, явно не ожидая от него ответа. Тот беспомощно пожал плечами. — Остаётся только одно: деконструировать себя, что ты сейчас и проделаешь.
— К… как это? П… почему я?! — Енотик с трудом ворочал отвалившейся челюстью.
— Ты ведь тоже структура, — сказала Мартышка. — Как и та, что сидит в пруду. Чего уставился, не знал, что ли? В принципе, самый верный, хотя и самый трудный, способ преодолеть сидящую в пруду Структуру — это преодолеть самого себя как такую структуру. Тогда она, — Мартышка мотнула головой в сторону пруда, — уже не сможет тебя остановить, и ты преспокойненько достанешь то, что тебе нужно.
— Но почему я?! — заныл Крошка Енот.
— Ну, знаешь! — Мартышка аж подскочила с досады. — Вода–то нужна тебе, как я понимаю. Значит, тебе и деконструироваться.
— А это не больно? — упавшим голосом осведомился Енотик.
— Да не должно быть, — как-то неуверенно поморщилась Мартышка. — Нет! — твёрдо сказала она. — Ну… разве что самую малость.
Ну, спасибо, утешила, подумал Крошка Енот. Потом он вспомнил, что мама ждёт его обратно с водой, ждёт уже давно, а она ведь такая добрая и славная, и наверно, ужасно волнуется. Он почувствовал где–то внутри нервное жжение. Если нет другого выхода…
— Ладно, — вздохнул обречённо Енотик. — Рассказывай, что надо делать.
— Ты должен, — принялась объяснять Мартышка, — мысленно отделить внутренние токи жизненного смысла от присосавшихся к ним символических структур — таких же тварей, как та, что сидит в пруду. Знаешь, сколько их в тебе? У! — Мартышка закинула голову. — Например, ты говоришь себе: «я хочу сделать то–то и то–то», но это тварь, понимаешь? — Енотик медленно кивнул, отчаянно пытаясь соображать. — Даже сразу несколько тварей, ибо они имеют свойство стягиваться в такое хитрющее единство, что тебе и невдомёк, что здесь может скрываться какая-то структура. Так вот, ты не должен говорить: «я хочу» или «я сделаю», приписывая мнимый предикат мнимому же субъекту. Просто забудь про все эти «я», «хочу» и так далее. Нет никакого «я». Нет никакого Крошки Енота.
— А… что же есть? — сдавленно пролепетал Крошка Енот.
— Есть комплекс жутких тварей, который надо преодолеть, — пояснила Мартышка. — Так, сейчас подумаем… Тебя, говоришь, послала за водой мама? Прекрасно. Тогда ты должен представить себя в качестве изначально нерасчленённого живого потока маминой воли, жаждущего исполниться. Даже не жаждущего (опять тварь!), а являющегося жаждой. И никаких там «я должен» и прочего! Эта процедура называется «авто–шизо–анализ». Ну что, справишься?
— Попробую… — робко произнёс Енотик.
— Тогда садись и повторяй за мной, — велела Мартышка. — Повторяй до тех пор, пока не почувствуешь себя исключительно потоком и жаждой. Тогда не зевай, живо хватай ведёрко и набирай воды, понял? — Енотик кивнул. — Ну, поехали. Повторяй: «то, что называется мною, есть на самом деле изначально…»
Енотик покорно забормотал заклинание вслед за Мартышкой, потом взгляд его внезапно расширился, стал по–настоящему диким, он закричал не своим голосом и, сграбастав валяющееся рядом ведёрко, кинулся к пруду. Однако из пруда на него посмотрела такая ужасающая Структура, что он закричал ещё громче и упал навзничь почти без чувств.
— Ну что ещё такое?! — осведомилась с нескрываемым раздражением Мартышка.
— Т… там! — еле выговорил несчастный зверёк. — С… сс… сст…
—
— Нда–а, — протянула Мартышка разочарованно–презрительно. — Шизоаналитик из тебя никакой. У тебя что, не хватает воображения? Ладно, ладно, не реви. Попробуем облегчить задачу. Ты возвращаешься домой к маме и просишь, чтобы она послала тебя за водой ещё раз. Потом опять идёшь к пруду, но уже не как Крошка Енот, а как «изначально…», короче, то, что мы с тобой повторяли. Только смотри, ты должен проникнуться маминой волей настолько, чтобы от тебя не осталось ничего, кроме этой воли, потоком влекущейся и впадающей в осуществление. Ну, ты понял, наконец, или опять спасуешь?
— Нет, нет! — лихорадочно воскликнул Крошка Енот и вскочил. — Я понял, я сейчас!..
— Эй, ведёрко–то прихвати! — крикнула Мартышка…
…Несколько минут спустя запыхавшийся Енотик показался на пороге дома. В его мохнатой лапке болталось порожнее ведёрко.
— А где же вода, Крошка Енот? — ласково спросила добрая мама.— Мама! — затараторил Енотик. — Там, в пруду, сидит ужасная–преужасная, злющая–презлющая Символическая Структура, которую мы с Мартышкой никак не можем преодолеть. Мартышка такая умная… Она сказала, что ты должна ещё раз послать меня к пруду, чтобы я мог представить себя… — Енотику понадобилось почти неенотье усилие, чтобы выговорить заветную фразу. — И тогда, — добавил он, как только перевёл дух, — Структура будет преодолена, и я смогу прорваться к пруду и набрать воды.
— Глупый Крошка Енот! — сказала, мудро улыбаясь, мама. — Не водись с Мартышкой, не морочь себе голову, просто пойди на пруд, опусти ведёрко в воду, зачерпни и вытащи.
— И всё?! — недоверчиво спросил Енотик.
— И всё! — ответила мама. — А Мартышке скажи, что если я её поймаю, я ей так всыплю, что мало не покажется! — и добрые лучистые глаза мамы улыбнулись Крошке Еноту.
Суровые опасения терзали душу Енотика, когда он возвращался с ведром к пруду. Но не верить маме он не мог. Поэтому решительно приблизился к пруду и, крепко зажмурившись, зачерпнул из него ведром. Открыв глаза, он увидел в ведёрке воду, а в ней — Символическую Структуру. Это немного озадачило Крошку Енота, но главное, главное — ему удалось набрать воды! Всё-таки мама есть мама. Он подошёл к пруду… но и там тоже была Структура.
— Ну что, всё в порядке? — поинтересовалась Мартышка, колченого подваливая к Енотику.
— Теперь две Структуры, — сказал тот.
— Почему две?!
— Не знаю. Одна в ведёрке и одна — в пруду.
— Ты сделал всё, как я тебе сказала?
— Нет, — честно ответил Енотик. — Я сделал, как мне сказала мама.
— Интересно, — скептически хмыкнула Мартышка. — Что же она могла тебе такое сказать?
Енотик поведал.
— Не может быть! — взвизгнула Мартышка. — А ну, дай сюда!
Она выхватила у него ведёрко с водой, заглянула сначала в него, потом в пруд, и, крайне озадаченная, вернула ведёрко владельцу.
— Ничего не понимаю, — призналась она, почёсывая голую макушку. — Как это могло получиться? И откуда вдруг взялась вторая Структура? О! — неожиданно воскликнула она и запрыгала на месте, аплодируя. — А–ху! А–ху! Всё ясно! Гениально! Ты произвёл, сам того не ведая, расщепление Структуры, вследствие чего она была преодолена, и ты смог прорваться за неё к потаённой реальности воды! Ура! Нет, твоя мама просто гений! Слушай, ты должен немедленно отвести меня к ней. Мы создадим коалицию по борьбе с Символическими Структурами в нашем лесу и во всём мире!
— Вообще–то, — сказал Енотик, — мама мне не велела с тобой водиться. А ещё она сказала, что если поймает тебя, то задаст трёпку. Так что пока, — и, оставив Мартышку в совершеннейшем ошеломлении, он зашагал по лесной тропинке к дому. Он шёл, поглядывая на Символическую Структуру у себя в ведёрке, расщеплённую и преодолённую, и потому совсем не опасную. Выкарабкавшееся из-за облаков солнышко отпустило своих зайчиков погулять, и они все безбоязненно запрыгали по самой поверхности Структуры.
— А ты, оказывается, совсем не страшная, — шепнул Крошка Енот и подмигнул Структуре, а она подмигнула ему в ответ. И стало на душе у Крошки Енота так хорошо и легко, как бывает только в День Рождения, и от полноты чувств он запел на весь лес жизнерадостную и немного бесшабашную песенку:
От Структуры в мире холодней,
Не дадимся же ей, звери, в когти сдуру!
Пусть в лесу на радость всех зверей,
Точно лампочки, взрываются структуры!
И тогда наверняка
Вмиг запляшет Деррида,
И Делез вдруг заиграет на бандуре.
Не с простого ручейка
Начинается река,
Но всегда с Преодоления Структуры!
Биографическая справка: Насреддин аль-Кадр ибн Гурга ибн Ракун ( 890 — ? н. э.). Величайший философ всех времён и народов, впервые в истории человечества высказал соображения постструктуралистского характера. Родился в городе Носере, столице небольшого халифата на юго-западе современного Ирана, в семье халифа Гурги ибн Ракуна. С детства ему был уготован жребий повелителя правоверных. Однако юноша увлекался философией, интереса к политике проявлял мало, чем вызывал постоянное недовольство отца. Скандал разразился в 906 г. н. э. , когда во время серьёзного разговора с халифом Гургой юный наследник заявил, что халифат — не что иное как структура, и первым, что он сделает, придя к власти, будет деконструкция и преодоление халифата. Взбешённый Гурга отрёкся от сына и изгнал его за пределы подвластной ему территории, запретив ему когда–либо впредь называть себя именем их рода, который он опозорил. Но шестнадцатилетний философ не упал духом и стал путешествовать, проповедуя своё учение, которое к тому времени в основных чертах уже сформировалось. Главный пафос его философии — опасность структурности во всех её проявлениях, необходимость борьбы с иерархией как отличительным свойством всякой структуры. Он предупреждал о «чудовищном пауке, опутывающем сетью жизнь и мысль о жизни, чтобы пить из них кровь». «Нельзя долго глядеться в Структуру, иначе она отразится в тебе, и ты сам станешь Структурой, которая смотрит на другую Структуру — и уже не понимает, что перед ней Структура», — учил гениальный мыслитель, переходя из города в город. Он пользовался успехом у бедноты, у «маргинальных», подавленных Структурой слоёв населения, которые звали его любовно «Ходжа Насреддин», инстинктивно чувствуя в нём своего «заступника», хотя и не понимая ничего в его учении. С власть имущими отношения у ибн Ракуна не складывались, и поэтому он нигде не задерживался надолго. Всю жизнь великий философ бедствовал. Когда же он понял, что никому не может передать свои знания, он решил доверить их письму как последнему средству в надежде на мудрость истории. На закате лет впал в маразм и в католическую веру, услышав однажды проповедь странствующего католического монаха по прозвищу Ушастый Инн. Умер от побоев в одном из городов на территории современной Сирии, где проповедовал вместе с Ушастым Инном. Год смерти точно не установлен, равно как и название города. Впоследствии ибн Ракун был официально признан Ватиканом как мученик за христианско–католическую веру и вошёл в сонм святых под именем Назария Блаженного. Вплоть до 70–х гг. ХХ в. он и был известен как таковой, если не считать лубочную серию рассказов о Ходже Насреддине. Однако на рубеже 60–70–х гг. нашего столетия были найдены захоронения, которые открыли нам подлинного ибн Ракуна — пророчески гениального мудреца, на 1000 с лишним лет опередившего своё время. Сенсационные находки вдохновили движение постструктурализма в Европе и Америке, хотя ни Деррида, ни Делез ни сном ни духом не упоминают о своём великом предшественнике.
2000 г.