Владислав стоял и очумело смотрел помутневшим взором: она, точно, она! Анна Большакова.
Боже мой, сколько прошло уже лет с тех пор, когда они расстались! Он учился тогда в политехе, она тоже. В одной группе. До центра города ездили на одном трамвае. В нём и познакомились, что называется, поближе.
«Привет, э-э-э, ты тоже тут едешь?» — запинаясь, впервые сказал ей Влад, когда они встретились в этом трамвае уже, наверно, раз двадцатый.
«Да я с Красного, а ты откуда?» — улыбнулась в ответ она.
«А я с Тракторного. Вот…», — робко ответил Владислав.
Вообще в том возрасте, в 18 лет, он был ещё очень застенчивым и нерешительным мальчиком. Именно «мальчиком». В самом «неполовозрелом» смысле этого слова. Поэтому начать разговор с девушкой для него было очень и очень непросто. Но в этот раз всё складывалось очень гладко. На прошлой неделе он сдавал зачёт по инязу в паре как раз с Большаковой и даже очень ей помог, за что был награждён её благосклонной улыбкой. А два дня назад она попросила у него на время занятий ручку. И вернула её вечером, всё с той же улыбкой. «Я ей нравлюсь» — мечтал Влад весь вечер и просидел до поздней ночи на балконе, смотря на окна соседних домов и сжимая в руках ту самую ручку. Её он периодически целовал и даже, зачем-то, нюхал, — ему казалось, что ручка хранит запах её тела. И вот, наконец, он оказался с ней рядышком в вагоне трамвая! Разговор завязался…
Прошёл месяц. Потихоньку между ними стали завязываться отношения. Сначала были просьбы: «Владик, переведи мне текст, завтра зачёт по английскому», «ой, слушай, у меня ещё не готовы чертежи по начерталке, Влад, поможешь? Сделай мне их, сам знаешь, до пятницы надо уже сдать всё». И Влад в поте лица, тратя свои бессонные ночи, чертил эти ненавистные чертежи всевозможных проекций, переводил тексты и писал рефераты. На свою учёбу время практически не оставалось, но это его волновало мало. Главное было то, что он занял хоть какое-то место в её жизни.
Закончилась первая сессия. Иногородние разъехались по домам. Анна была иногородняя. Из соседней области. Влад робко предложил проводить её до вокзала, помочь донести вещи, но она почему-то отказалась.
Те две недели, что длились каникулы, Влад изнывал от одиночества и душевных мук. Тогда-то он впервые отчётливо понял, что любит её. Любит не так, как до этого девочек-одноклассниц в школе, а как-то по-другому, как-то изнывающе-душераздирающе. А тут ещё разлука… Но впрочем, две недели прошли быстро — помогли весёлые друзья и не менее весёлый напиток под названием водка.
И вот она приехала. Он увидел её стоящей в коридоре у дверей химической лаборатории и разговаривающей с Димой Орловым. Орлов — это первый в их студенческой группе пьяница, но что характерно, наделённый недюжинным умом. Он умудрялся сидеть весь семестр в кабаках, а за неделю до сессии запирался у себя дома и учил, чертил, писал, читал. В результате: ни одной тройки, а спустя 8 лет после окончания института даже занял какой-то высокий пост в региональной администрации. Влад подошёл к ним и поздоровался, его голос слегка дрожал, он перебирал вспотевшими ладонями ремень своей сумки и заглядывал в глаза Большаковой. Она на секунду отвлеклась от беседы, бросила короткое: «а, привет», и продолжила говорить с Орловым. Немного помявшись, Влад прошёл в лабораторию и сел за стол. Весь его внутренний мир был разбит вдребезги! Казалось, что ему даже явственно слышался грохот и звон этого разбития… Еле дотерпев до конца пары, он бросился бежать. К друзьям и водке. Это всегда помогало.
Но уже на следующий день Аня сама поймала за рукав проходящего мимо Влада и потащила его в студенческую столовую. У него не было с собой денег. «Ерунда, — сказала она, — я сегодня богатая! Ты чего будешь брать — отбивные или по-киевски?». А потом, уже сидя за столом, она забрасывала Влада вопросами о том, как он провёл каникулы. «Знаешь, а я ведь про тебя часто думала, как ты там…» — сказала она, и у Влада бешено забилось сердце — «всё-таки, нравлюсь».
С тех пор они стали проводить вместе много времени. Стал он заезжать и к ней домой. Она жила в квартирке, которую, как она сказала, ей сдавал какой-то дальний родственник, живший в области, а сюда наведывавшийся только по выходным. «Поэтому в выходные дни ты ни в коем случае не приезжай сюда и не звони, — сказала строго Анна, — а то он меня предупреждал, чтоб никаких пацанов сюда не водила». Влад был, конечно, согласен на всё.
И потянулись самые счастливые месяцы в его жизни. В институте их уже называли «сладкой парочкой», с утра до вечера они были вместе (кроме выходных), вместе прогуливали занятия…
Впрочем, было одно «но». Сначала она никак не хотела признавать, что любит его. «Мы просто друзья» — говорила она. Влад огорчался, но всё равно оставался счастливым человеком. «Пока друзья, а потом…» — думал он.
Несмотря на то, что они проводили столько много времени вместе, до интимных отношений дело не доходило. Часто, уже потом, повзрослевший Владислав с улыбкой вспоминал, как они часами лежали в её квартире на диване и… разговаривали, смеялись, смотрели телевизор, в общем, занимались всем чем угодно, но только не сексом. Тот «мальчик» был ещё слишком неопытным и чересчур деликатным, чтобы сделать это первым, а она… Она, наверно, ещё не «созрела» для этого.
А между тем Влад ей постоянно рассказывал о своих «прошлых» увлечениях, строя из себя бывалого сердцееда. Она его внимательно слушала, но периодически на её губах появлялась улыбка, которую он тогда, конечно, не понимал. Она просто твёрдо знала, что он девственник и все его россказни ни что иное как пустое балахвальство. Иногда она, как бы невзначай, расстёгивала халат, и делала вид, что засыпает, а Влад лежал рядом, с пересохшим от волнения горлом и вспотевшими руками, смотрел на вывалившиеся из халата её массивные груди и… не знал, что делать.
Но однажды, она уже просто не выдержала сама. Всё началось на остановке трамвая, когда она нежно вытерла с его лица капельку пота. Потом сама поцеловала в губы. Потом они ехали в трамвае, и им обоим казалось, что он (трамвай) едет эти четыре остановки до её дома целую вечность. Они буквально взлетели на четвёртый этаж, долго не могли открыть в потёмках дверь в квартиру. Открыли. Упали на диван и начали буквально разрывать друг на друге одежду. «Я люблю тебя Владик, люблю тебя, люблю тебя» — стонала она. Они кусались, щипались, бились в истерике, кричали… Они любили друг друга.
А потом, задохнувшиеся, потные, перепачканные её помадой и тенями, они лежали в темноте, и оба ощущали приятную ломоту во всём теле. «Я принесу сейчас виноград из холодильника» — сказала Аня. «Не уходи» — ответил хриплым голосом Влад. «Почему?» — «Я боюсь тебя потерять».
Тогда он сказал это так, просто. Однако слова его оказались пророческими. И не прошло и месяца, как это пророчество сбылось.
Светлым майским вечером они по обыкновению лежали на диване перед телевизором, уже оба в той самой сладкой истоме, которая наступает сразу после секса, как вдруг в замке входной двери заскрипел ключ. «Кто это?» — удивлённо спросил Влад. «Быстрее натягивай штаны, — лицо Ани исказила гримаса ужаса, она сама вскочила и принялась быстро одеваться. — Скорей, скорей же! — страшно шептала она. — Заправляй свою рубашку».
Тот, кто пытался открыть дверь не мог это сделать, поскольку замок был заблокирован изнутри, вскоре раздался звонок. «Сейчас! — крикнула Аня, — сейчас, дорогой!». И, уже обращаясь к Владиславу: иди на кухню, разложи учебники на столе. Запомни, ты пришёл со мной заниматься высшей математикой».
Вскоре в квартире оказался и тот самый «дорогой» — мужичок лет 50-ти, в модной кожаной куртке, светлых штанах и с огромным золотым перстнем на руке. «Ты чего так долго не открывала?» — С порога спросил он и подозрительно покосился в сторону дивана. «Да вот, с одногруппником задачи решали, а я как раз там кое-что сполоснуть в ванную пошла, вода шумела, поэтому и не услышала». Всё это, конечно, звучало наивно, и тем более для такового вот мужичка с перстнем. Он прошёл в комнату. Анна подбежала к Владу и сказала: «Езжай домой, завтра всё объясню».
И на завтра, сидя на лавочке в сквере у института, она всё ему объяснила. Вот уже два года она жила с мужчиной, который был старше её на тридцать лет, у которого была своя семья и двое сыновей, чуть постарше самой Анны. Это он ей снял квартиру и давал ей каждую неделю деньги на жизнь. Сам он работал директором какого-то крупного предприятия в области, поэтому сюда мог приезжать только по выходным. А в тот день решил своей любовнице сделать сюрприз, и приехал в среду, когда его, естественно, никто не ждал. «Он меня очень любит, — говорила Аня, стараясь не смотреть Владу в глаза, — он вчера, конечно, всё понял, но простил и даже встал передо мной на колени и упрашивал остаться с ним». «И что же ты решила?» — спросил Владислав. «Понимаешь, — замялась она, — ты же знаешь, что я сама из глухой деревни, мои родители простые работяги-колхозники. Денег у нас никогда не было и не будет. Я хочу, чтобы они хоть в старости пожили нормально, а Петя (так звали того мужичка), он мне и квартиру обещает купить. Вчера сказал, что подарит на день рождения новенькую «девятку». А главное, когда я закончу институт, он обещает мне открыть собственное дело». «Ну и пусть всё так и будет, — оживился Владислав, — а мы с тобой так и будем встречаться, только конечно уже не так как раньше…». «Глупенький, как же мы теперь будем встречаться? — Она взяла его руку в свою, погладила и вдруг сильно её сжала, — Владик, я понимаю, что мы любим друг друга. Но я должна думать о своём будущем. Прости. Мы должны расстаться». Она резко встала с лавочки, на которой они сидели, и сказала уже твёрдым голосом: «Пожалуйста, больше не приходи ко мне и не звони. Хочешь, я перейду в другую группу или даже на другой факультет, чтобы мы с тобой не виделись каждый день?».
Но она никуда не перешла. Перешёл сам Влад. Вернее ушёл совсем. В другой вуз. А её он встретил после этого лишь один раз случайно на улице. Это случилось полгода спустя после разрыва. Она, казалось, обрадовалась ему, но держалась как-то напряжённо и, задав несколько дежурных вопросов, посмотрела на часы и сказала, что ей пора бежать на занятия.
Владислав мучился, наверно, с год. Но постепенно сердечная рана зажила. В его жизни стали появляться другие женщины. Теперь уже не робкий юноша, а как повидавший виды мужчина, он умудрялся их затаскивать в постель чуть ли не после первой же встречи, но частенько сам первый и рвал отношения. Жизнь шла своим чередом: работа, друзья-гулянки, снова работа. Всё как у людей. Так, незаметно, разменял он четвёртый десяток лет.
«Ну да, она, — лихорадочно думал Владислав и прочитал в слух: «Большакова Анна Евгеньевна, 01.09.1977 — 27.05.2002». И на фотографии на памятнике была она, только чуть повзрослей той, его Ани. «Как, почему, зачем» — роились в его голове вполне закономерные вопросы, но кто мог ответить ему на них? Был будний день, на кладбище никого не было. Он пришёл навестить сюда дядюшку, сегодня как раз пятая годовщина его смерти. Навестил, выпил сто пятьдесят грамм, закусил конфеткой и решил прогуляться по соседней аллее. И случайно, краем глаза, увидел на одном из памятников фамилию «Большакова».
«Ну, вот и встретились, — сказал он её фотографии, — никак не ожидал тебя тут увидеть. Думал, что ты уже бизнес-вумэн стала, на иномарках разъезжаешь, в коттеджах живёшь. А видишь, как получилось…»
Толи от выпитой водки, толи от волнения, на его лбу выступил пот, он полез за платком, но рука его дрогнула и остановилась. Он вспомнил тот вечер, когда они стояли на трамвайной остановке и как она нежно-нежно, как не делала больше ни одна женщина в его жизни, вытерла капельку пота с его лица…