Когда я увидел Петра Зайченко, то испытал некое ощущение дежа вю: совсем недавно налысо постригся худрук молодёжного театра Алексей Серов, а теперь и Пётр Петрович щеголяет схожей причёской, вернее, полным её отсутствием. Естественно, первый вопрос касался этого нового облика заслуженного артиста России:
Дорогу лысым
— Пётр Петрович, с чем связана смена имиджа?
— Да вот со съёмок из Оренбургской области приехал — там Алексей Федорченко, автор знаменитого «Первые на Луне», снимает свой новый фильм с рабочим названием «Железная дорога». У режиссёра Федорченко и продюсера Воробьёва своя студия «29 февраля» — они ушли со Свердловской киностудии. Они мне были оба знакомы до съёмок «Железной дороги», потому что «Охота на зайцев» тоже молодого режиссёра Игоря Волошина снималась на этой самой Свердловской киностудии и Алексей Федорченко был продюсером фильма. И даже гримёр в «Железной дороге» тот же — замечательная Лариса Ивановна Козлова. Я её считаю соавтором своей роли, потому что у меня там очень сложный грим — полная трансформация облика. Мне Федорченко изначально дал такое задание: «Петрович, можешь сыграть, что тебе 100 лет?». Я ему: «Нет, только 98». Он смеётся в ответ: «Тогда 102». А потом меня, столетнего деда, привозят на тачке к паровозу и я начинаю молодеть до такой степени, что ко мне начинает приставать молодая красивая женщина. В фильме интересная история: «Баллада о вечном машинисте», рассказывающая о том, как до революции купец Ахрамеев купил самый большой в мире паровоз под названием «Царь-Упырь». Многие машинисты пытались работать на нём, но «Упырь» высасывал из них молодость. Зайдут молодыми, а из рейса возвращаются стариками. И только один Фрол Расстегаев, которого я играю, мог ездить на том паровозе, причём без «Царя-Упыря» даже жить не мог — старел. Когда я только приехал на съёмки, то мне Федорченко говорит: «Мы пока тебя побреем, пострижём». Я ему: «А почему всё так долго, вы меня на 10-12 вызывали, а пока это мы управимся». — «А это чтобы вы отошли от сериальной славы». А сам только что закончил съёмки сериала «Похищение воробья». Сериал его студия сняла для того, чтобы заработать денег на фильм. Время такое у нас.
Свободное плавание. Курс — мимо Волгограда
— Вот 9 ноября в общероссийский вышел фильм «Свободное плавание», который уже успели заценить и за рубежом. У нас его не показывают. Как всегда вам придётся рассказывать о кино.
— Расскажу. Я сначала долго брыкался и спрашивал режиссёра фильма Хлебникова: «Не понимаю, зачем ты зовёшь меня, можно сказать, в массовку?». Но он не отстал, пока своего не добился — моего согласия. Мой герой работает в строительной бригаде, которую режиссёр называл пиратами. Мы снимались с замечательным Борей Петровым, бывшим баскетболистом, рост которого — 2 метра 16 сантиметров. У бывших баскетболистов иногда вырастает что-то вроде горба, из-за травм, может быть. Он такой здоровый, что мы по сравнению с ним просто лилипутами выглядим. И вот в нашу строительную бригаду попадает герой Саши Яценко, нашего земляка. Он играет редчайшего парня, который хочет работать, но работы нигде нет.
— Почему поменялось название, ведь изначально фильм назывался «Дорожные работы»?
— Над названием долго ломали голову, я даже предлагал «Подорожник», потому что герой похож на придорожную траву. Обычно, если у нас снимают кино про молодёжь, то явно не про работающих молодых людей. Герой Саши Яценко, желающий работать, не нужен родной стране. Идёт на завод — завод закрыли, идёт в строительную бригаду, а там одни халтурщики, занимающиеся не пойми чем.
— Где проходили съёмки?
— В замечательном купеческом городе Кашине Тверской области.
— Оцените Александра Яценко как актёра.
— Замечательный актёр. Характер у него интересный. Снимались мы с ним снимались в «Свободном плавании», и только под конец Саша признался, что из Волгограда. Я как узнал, говорю: «Всё, теперь есть на кого свалить ношу Волгоградского отделения Союза кинематографистов, ведь на Женьку Свиридову, которая учится в Щукинском училище и снималась со мной в «Волкодаве», перекладывать как-то неловко — ведь она женщина, да к тому же она вряд ли вернётся в Волгоград. Приеду домой и начну про тебя звонить везде». Саша в ответ: «Не надо». Я: «Пусть родители порадуются!»-«Я к родителям сам приеду и расскажу». Он скромняга и молчун. Никаких лишних слов, но действует изумительно: Саша быстро загорается, отлично понимает хорошего режиссёра.
— По вашему выражению, на старости лет вы пошли по молодым, то есть снимаетесь у молодых режиссёров. Что отличает Бориса Хлебникова?
— Хлебников отличается тем, что перенял у старшего поколения главное качество — ещё до съёмок видеть фильм. Как кто-то из классиков сказал: «Фильм у меня в голове, осталось только снять». Он очень принципиален, как и Саша Яценко, говорит мало, но всё точно. И своего добьётся обязательно. Пример. Первый съёмочный день «Свободного плавания», я проговорил текст, а он мне: «Нет, не то». И пока я не попал в тон, он не успокоился. Было много дублей, мне даже стало стыдно.
— Фильм «Свободное плавание» демонстрировался на минувшем Венецианском кинофестивале. Вас туда случайно не звали?
— Нет, да и некогда. Я бы и на фестиваль «Окно в Европу» в Выборге не поехал, но там в конкурсной программе был фильм «Последний забой» (у Петра Зайченко там одна из главных ролей наряду с Сергеем Гармашем и Артуром Смольяниновым. — Прим. авт.). Только, боюсь, что в прокат его по политическим мотивам не выпустят, хотя сейчас вроде времена другие. «Последний забой» — абсолютно не гибкий фильм: шахтёры идут на самоубийство ради того, чтобы их родные получили хорошие компенсации.
— А как реагировала на фильм публика?
— Да вроде хорошо. В Выборге меня поразил режиссёр «Последнего забоя»Сергей Бобров, молодой ещё человек, вышел на представление фильма и сказал: «Ну что я буду говорить, тут вот Зайченко есть, он старше меня и в кино дольше, пусть он и говорит». Пришлось мне отдуваться.
Нелетучий Мыш, повернись налево
— 1 января 2007 года наконец-таки выходит «наш ответ «Властелину колец» — фильм Николая Лебедева «Волкодав», где вы исполняете одну из ролей. Кого вы там играете?
— Купца по имени Фителла. Это маленькая роль, но вот в который раз в моей жизни режиссёр настаивает, что видит в такой роли только меня.
— Роль маленькая, но именно ваш персонаж произносит последнюю фразу в рекламном ролике «Волкодава»: «Как зовут тебя, новый охранник?».
— Не видел. Но Коля Лебедев мне говорил: «Вот видишь, Пётр Петрович, я ведь не ошибся с вашим приглашением».
— Не знаете, почему так долго не выходил фильм?
— Точно не знаю, но слышал нехорошую весть о «Волкодаве»: Коля Лебедев из-за каких-то разногласий с продюсерами принципиально хочет снять свою фамилию с титров, если уже не снял. Проблемы начались, ещё когда я снимался — на Лебедева начали давить продюсеры, чтобы он снял сериал «Волкодав». Он наотрез отказался, заявив, что снимает фильм, и сколько бы там ни написала книжек автор, он их экранизировать не будет. А первой проблемой была компьютерная графика. И это коснулось моей роли. Мой герой Фителла подъезжает на коне и должен швырнуть Волкодаву плащ. А у него есть такой зверёк — Нелетучий Мыш. И тут выясняется, что замечательный компьютерный Мыш (он глазками двигает, шейку поворачивает, крылышками машет) сделан на правую руку, а Волкодав всё время дерётся и играющий его артист Бухаров — правша, то есть надо было делать Мыша под левую руку.
Прошлым летом я был на «Мосфильме» и встретил второго режиссёра «Волкодава». Спрашиваю: «В чём дело? Говорят-говорят о фильме, реклама пошла, а ничего нет? Ведь уже и на озвучание мы съездили». И он сказал, что проблемы как раз связаны с компьютерной графикой.
— Читал, что декорации для «Волкодава» — это целый город.
— Да, город Галирад построили на «Мосфильме», его даже не стали разбирать и водят туда экскурсии. Придумала его замечательный художник Людмила Кусакова, которую все знают по фильму «Обыкновенное чудо» Марка Захарова.
— Кого в «Волкодаве» играет наша землячка Евгения Свиридова?
— Женя вместе с Оксаной Акиньшиной играют две главные женские роли — она та самая девочка, что ходила вместе со слепым стариком. Кстати, о земляках. Совсем недавно в «Перегоне» снялся ещё один волгоградец — Артём Волобуев, сын наших известных волгоградских бардов, которого я благословил поступать в Саратовское театральное училище.
— Расскажите.
— Родители Артёма, с кем мы хорошо знакомы, попросили меня: «Петрович, вот у нас сын хочет стать актёром, помоги». Он ко мне пришёл, что-то почитал, всё сделал, что я ему посоветовал, ещё раз пришёл. И я поверил в него. Действительно, Артём поехал в Саратов и легко поступил в театральное училище. Я его, кстати, встретил некоторое время назад: я снимался в «Последнем забое», съёмки проходили в Шахтах Ростовской области, и когда у меня был перерыв, меня пригласили в гости в Ростовский драмтеатр, так как на съёмочной площадке фильма я встретил актрису этого театра — свою однокурсницу, с кем мы не виделись с 1970 года. Приезжаю я в гости, а там, оказывается, Артём Волобуев работает. Отлично он играл Алёшу из спектакля «Братья Карамазовы». Но потом он ушёл из театра и поехал учиться в Москву, по-моему, в школу-студию МХТ.
А я хиппарей не бил, а я хиппарей любил
— Где ещё сейчас снимаетесь кроме «Железной дороги»?
— Недавно вернулся со съёмок фильма Гарика Сукачёва «Дом солнца». Он меня очень интересно пригласил. Гарик позвонил мне домой и говорит: «Так, Петрович, ты в знаковом фильме «Такси-блюз» бил хиппи. А хиппи — это моя юность, моя радость. И вот я хочу, чтобы ты у меня сыграл такого старого милиционера, который любит хиппи». По роли мой герой приходит на тусовку хиппи и приносит им выпить.
— Получается такое примирение поколений?
— Да, Сукачёв хочет, чтобы непримиримый Иван Шлыков в моём лице побратался хиппи. Со съёмками «Дома солнца» вот какая ситуация складывается. Уже сняли сцену, как я ухожу. Всё бы ничего, но у меня тогда волосы были. А теперь я почти лысый. Если бы мы сняли эпизод, как я захожу лохматый, тогда бы я предложил Сукачёву, что меня хиппи побрили. А теперь даже не знаю, как быть.
— А Сукачёв в курсе об изменении вашей причёски?
— Да, я честно об этом сообщил ассистенту по актёрам.
— Вы с Сукачёвым уже были знакомы, раз он вам позвонил и обратился на «ты»?
— Да, мы с ним снимались в фильме «Затерянный в Сибири», где главную роль исполнил англичанин. Сукачёв играл там бандита, а я следователя. Этот сумасшедший Митта, как я называю его в хорошем смысле, перехватил меня в Москве, когда я вернулся после огромного успеха «Такси-блюз» на Каннском фестивале, и стал думать, как использовать нового фаворного артиста в уже почти отснятом фильме. И режиссёр придумал, что главного героя допрашивают на таком конвейере — следователи меняются один за другим. Я был плохой следователь с абсолютно мёртвой маской на лице — грим мне сделала отличный гримёр Катя Иванова (мы с ней снова встретились в сериале Сергея Газарова «Князь ветра», который скоро выйдет на экраны). Там была интересная история. Замечательному оператору Владимиру Шевцеку (он снимал мой дебют «Парад планет») понадобилось больше пространства на съёмках допроса и он крикнул: «Снимите двери!». А рабочие где-то расслаблялись, а когда прибежали, то не смогли снять с петель дверь. Я стоял-стоял и не выдержал: «Отойдите все, не умеете». Поддел дверь, снял её и отнёс в сторону. Англичанин так удивился: «Мне говорили, что я буду сниматься с фаворитом Каннского фестиваля, а это кто, рабочий?». А ему отвечают: «Да у нас все могут всё».
Не попрекай артиста сериалом
— Вы говорили о сериальной славе. В каких сериалах снимаетесь?
— Недавно снялся в сериале «Бухта погибших дайверов», где сыграл несчастного отца, у которого погиб сын. Понимаю, к чему клонишь. Вообще, актёров зря обвиняют, что они малоразборчивы и снимаются в сериалах. Сам посуди, фильмов снимается не очень много, а жить надо, вот и снимаются.
— С человеческой точки зрения это понятно, но когда смотришь чудовищную «Мою прекрасную няню», то становится не по себе.
— Жанр такой. Вот я и радуюсь, что попал к молодым принципиальным режиссёрам, снимающим настоящее кино. Хотя никакой популярности на этом не заработаешь.
— Пётр Петрович, а как вы в «Фарт» попали? Фильм-то слабый.
— Там меня обманули, так как изначально был другой сценарий. Назывался он «Старовер», в нём параллельно с судьбой главного героя, которого сыграл Женька Цыганов, была линия лесника-старообрядца. Его я и должен был сыграть. Там была такая драматическая роль чуть ли не с убийством сына. И вот приехал я на съёмки в шикарное место — на Алтай, а мне дают какие-то листочки, я смотрю и говорю: «Что за фигня? Разговор шёл о другом». Пытался убедить режиссёра, что надо хотя бы объяснить, зачем лесник появляется в фильме, как он попадает к этим бандитам. Не помогло.
Наплодившиеся девочки
— Пётр Петрович, вы слегка обиделись, что я вам сразу не перезвонил, чтобы договориться о встрече. А как вообще с журналистами отношения складываются?
— Сейчас наплодилось невероятное количество жутких девочек-журналисток, которые меня доводят. Позвонит иной раз такая и говорит: «Так, мне велели в редакции с вами материал сделать, но вообще лично я вас не знаю и нечего с вашим участием не видела».
— Прямо так и говорят?
— Да! Ну если неинтересно ей, я-то здесь при чём? Так и хочется сказать в ответ: «Да пошла ты на фиг, девочка!». Неужели трудно узнать хоть что-то? Поэтому приходится подобным девочкам чуть ли не диктовать, а то и самому придумывать вопросы и ответы.
— Надеюсь, девочки это прочитают и хотя бы задумаются.
Един в пяти лицах
— Роман с театром возобновить не удалось?
— Да нет. С Казачьим театром, который я открывал со спектаклем «Я пришёл дать вам волю», не получилось. Приглашали меня в ТЮЗ, когда там худруком ещё был Алексей Серов, в «Потомок», но тоже не срослось. Была интересная работа в 90-е годы: диктор Сергей Арсентьев, артист ТЮЗа Александр Масленников и я сыграли в «серебряковке» «Солдата и Чёрта» Игоря Стравинского. Там было девять музыкантов из нашего симфонического оркестра, которыми дирижировал сам Эдуард Серов. Но спектакль прошёл один раз, хотя всем очень понравился. Так что с театром мне не повезло — не подошёл. Но я не обижаюсь — каждому своё. Помню, прошёл фильм «Парад планет», мой дебют. Это ещё Советский Союз был, 1984 год, в Волгоград приехал Абдрашитов. После один актёр из бывшего драмтеатра подходит ко мне и говорит: «Ну что, Пётр, посмотрел фильм. О тебе даже не говорю, даже у Борисова игры нет!».
— В начале 70-х вы работали в этом ныне покойном драмтеатре имени Горького. Как в него попали?
— Тут в то время скандал был: за мужеложество посадили режиссёров драмтеатра и ТЮЗа, так что ехать я сюда не хотел. Но из Волгограда в Саратовское театральное училище приехала режиссёрская коллегия драмтеатра, и я им приглянулся. И в том 1972 году меня пригласили в театр имени Горького. Проработал я там недолго, около трёх лет, и уехал, когда меня Шукшин нашёл. В театре я по существу не был нужен: роли «Кушать подано», пара более весомых ролей, но в драмтеатре такая постоянная революция была, которая и закончилась закрытием театра. Старшее поколение воевало с младшим. Здесь, кстати, работал главным режиссёром Владимир Бортко, отец знаменитого ныне кинорежиссёра Владимира Бортко. Когда его назначили, он всех вызывал к себе, дошла очередь и до меня. Разговор шёл в том числе про спектакль «А зори здесь тихие», я сказал, что хотел бы играть Возкова, знаю все мизансцены, так как играл немца. Рассказываю, что на премьере немцев было шестеро, потом стало трое, которых я играл один: каску на голову и по каске на каждой руке, а потом на спор сыграл пятерых немцев, надев по каске на каждую ногу. Бортко согласился назначить на роль Возкова во второй состав. Однако и Бортко в театре сожрали быстро. Проблемы в театре зашли так далеко, что в Москве было решено расформировать наш драмтеатр. А Отар Джангишерашвили приехал сюда с условием — уволить всех. И всех уволили, а Отар Иванович привёз своих артистов.
Звонок из Самары
Нашу беседу с Петром Зайченко прерывает звонок его сотового. Петру Петровичу звонят из Самары, приглашают на кинофестиваль представлять «Свободное плавание». Потом Зайченко с сожалением говорит:
— Вот, опять куда-то зовут, а в родном городе ни я, ни кино хорошее не нужны. Волгоград вообще печально отличается от других городов. Вот вернулся я с астраханского фестиваля «Улыбнись, Россия», организованного Аллой Суриковой, где получил приз за лучшую мужскую роль, где кинотеатры ломились от зрителей, и позвали меня на радио, где спрашивают о впечатлениях. Я говорю: «Грустные впечатления — опять мне нужно на словах рассказывать кино. Это самое плохое и неинтересное дело, ведь кино нужно смотреть». Я приезжаю с всероссийского фестиваля в родной город и слышу, что коллективы волгоградских кинотеатров объявили голодовку. Почему в Астрахани могут провести кинофестиваль, в Самаре могут, а у нас нет? Почему главный кинотеатр города «Победа» закрыли? Разве Волгоград хуже Астрахани? К примеру, ни разу, за исключением давнего «Русского бунта», в родном городе не устраивали премьеру фильмов с моим участием. И вот когда мне звонят из какой-нибудь газеты и говорят: «Пётр Петрович, мы собираем мнения популярных в Волгограде людей», то я отвечаю: «Ну какой я популярный?». Я 25 лет отработал в областной филармонии, а меня даже на её юбилей не позвали. Я возглавляю Волгоградское отделение Союза кинематографистов России, а существует оно только на бумаге, да ещё удостоверение у меня есть. Даже комнаты нет. Когда директором «Победы» был Домаскин, он мне выделял одну комнатку, которых там полно, я туда уже и телефон принёс и подключил, начала думать над оформлением. И вот звал бы я тебя в Союз кинематографистов, а не таскал бы с собой кучу фотографий, газет и других материалов.
НЭТ — театр мод
— Как оцениваете НЭТ, заменивший драмтеатр? Вас не звали туда?
— Отара Ивановича как-то спросили: «Непонятное дело, почему не приглашаешь Зайченко?». На что он ответил: «Да он меня съест».-«Да нет, он не вредный». — «Да не в этом дело, он скажет «Искусство давай», а где я ему возьму искусство? У меня коммерческий театр». У меня иногда в Москве спрашивают, что такое волгоградский НЭТ? Я говорю, что живёт театр хорошо, артистам платят зарплаты приличные, но это театр моды. Как это, спрашивают? А вот сижу я на спектакле, на «Ромео и Джульетте», и думаю: да где же я видел бесконтактное фехтование? И вспоминаю, что в 1985 году Сергей Шакуров водил меня в Театр Станиславского на свой спектакль «Сирано де Бержерак» и там я это видел. Теперь бассейн настоящий на сцене — тоже откуда-то. В шинелях артисты ходят как у Марка Захарова. То есть Отар Иванович убеждает своего богатого зрителя: «Не надо тебе ездить в Москву в театр. Тебе Виктюк нужен? Будет Виктюк — Алексеев губы покрасит. Нужен Марк Захаров — пожалуйста, будут такие же мизансцены и петь будут. И т.д.» Это и есть коммерческий театр.
— Давно в НЭТе были?
— Давно. Когда-то газета «Интер» проводила фестиваль, меня пригласили в члены жюри. И вот в один день надо прийти и отсмотреть спектакль НЭТа. Захожу, там стоят такие парни импозантные, в смокингах, говорю им: «Здравствуйте, я такой-то, член жюри». А мне в ответ: «Не знаем такого, проверим по спискам». И приходить туда, куда тебя не пустят, зачем мне это надо?
— Вряд ли вы много потеряли — артисты на сцене зачем-то орут.
— Да Гурьев мне как-то жаловался: «Понимаешь, я бы мог Островского играть, лучше играть, но Отар Иванович никогда не работает с актёром над монологом, только расставит всех эффектно».
Мог сыграть в «Тихом Дону»
— Не могу не спросить про распиаренный Первым каналом «Тихий Дон». Смотрели?
— Да немножко. Радуюсь за своего друга Гармаша, который, по-моему, замечательно озвучил Мюррея Абрахама. А так… Кстати, я тоже мог сняться в «Тихом Доне». Мы с Сергеем Фёдоровичем Бондарчуком и Олегом Ивановичем Борисовым снимались у ныне покойного Салтыкова в фильме «Гроза над Русью» по «Князю Серебряному». У Сергея Фёдоровича была группа, и вот он однажды пришёл, привёл меня за руку в свою группу, взял мою фотографию и приколол на холщовый щит, где висели фотографии кандидатов. И сказал: «На эту роль никого не ищите». Это была роль Прохора Зыкова, денщика Гришки Мелехова. Бондарчук до этого за мной наблюдал и сказал как-то: «Я думаю, тебя неправильно используют. Что это у тебя такие героические роли? У тебя много юмора. Ты у меня будешь Прохора играть».
— А почему не получилось сняться?
— Как раз в то время я был уже утверждён в Испании на роль в фильме «Крапачук», был даже подписан контракт, поэтому и не поехал на Тихий Дон.
— Но ведь Бондарчук уже тоже утвердил на роль в своём последнем, как оказалось, фильме?
— А я слинял, как мелкий гад — меня просто не нашли. Уж не знаю, обиделся, наверное, на меня Сергей Фёдорович. С Федей Бондарчуком я тогда на съёмках «Грозы над Русью» познакомился — отец хотел, чтобы его взяли на роль царевича Ивана, которого убивает Иван Грозный. Но Салтыков его не взял. Федя тогда был совсем юный парень, такой скромный, сидел тише воды, ниже травы. Это сейчас он «человек Армани».
Помню, время тогда было полуголодное, в Великом Новгороде, где шли съёмки, нас, Бондарчука, Борисова и меня, поселили вместе в обкомовскую гостиницу, а у меня денег мало было, и за меня платил Борисов. Но это ведь неудобно. Так что прихожу я в ресторан, сажусь от Бондарчука с Борисовым подальше и заказываю что-то вроде «вчерашней манной каши». Борисов увидел меня и так говорит (очень похоже копирует знаменитого актёра): «Так, волгоградский чудак на букву «м», иди сюда, ты с нами должен сидеть, мы одна группа». Пришлось к ним сесть. Сергей Фёдорович говорит официантке (теперь очень похоже изображает Бондарчука): «Голубушка, на обед завтра, пожалуйста, вареники с капустой и вишней». И случается волшебство — на следующий день появляются вареники, хотя любому другому сказали бы, что ничего нет.
— Как оцениваете «Тихий Дон»?
— Ну конечно, что это за Аксинья с пустыми вёдрами? Мюррей Абрахам разве что молодец — похож! Я тогда ещё сказал Сергею Фёдоровичу, может, зря: «Есть роли, для которых кроме таланта надо иметь ещё и породу».
— А как отвратительно озвучили!
— Да. Я сам как-то пострадал от подобного озвучания — в фильме «Крестоносцы». Встречаемся на «Русском бунте» с Машковым, а он мне: «Ну, Петрович, насмешили меня в аэропорту: жду рейс, смотрю твоих «Крестоносцев», которых и не видел ещё, и не узнаю тебя. Оказывается, тебя озвучили голосом Булдакова». Это было сделано без всяких на то оснований и без предупреждения. Помню, мы с моим покойным другом Валерой Приемыховым цветём и пахнем на «Кинотавре». И он мне говорит: «Пётр, а зачем тебе в Волгоград? Полетели вместе со всеми в Москву на озвучание «Крестоносцев». Я ему говорю: «Валер, ты не режиссёр Туманишивили, надо — вызовут». Я сидел в Волгограде и ждал, когда позовут, и дождался, что в конце концов мне осенью звонит дочка Туманишвили и приглашает на премьеру. Спрашиваю: «Как на премьеру? А озвучивать? Уже? Вот кто озвучивал, тот пусть и выходит кланяться». Позже мы с Булдаковым встретились и я поинтересовался: «Лёш, зачем так делать?». Отвечает (один в один копирует голос Булдакова): «Петрович, откуда я знал? Мне позвонили, сказали, что надо сдавать картину, а Зайченко «в Австралию замуж вышел». Раньше такого быть не могло. Например, когда я снимался у Абдрашитова в «Параде планет», он мне объяснил, что если снимается один человек, а по задумке его должен озвучивать другой, то актёр расписывается, что он отказывается от озвучания.
— Пётр Петрович, спасибо за беседу, желаю вам ещё много хороших ролей и буду месте со всеми почитателями кино ждать в Волгограде фильмов с вашим участием.