11-12 ноября «Царицынская опера» представит на суд меломанов новую премьеру: оперу Даргомыжского «Русалка». Подготовил этот спектакль тот же столичный режиссёр, который ставил у нас «Снегурочку» — Михаил Панджавидзе. Перед премьерой он поделился с журналистами некоторыми своими мыслями о предстоящем спектакле и об оперном искусстве вообще.
— Михаил Александрович, будут ли в новой постановке купюры, как это было в «Снегурочке»?
— Понимаете, есть два варианта. Либо договариваться с департаментом городского транспорта, чтобы троллейбусы бесперебойно ходили до глубокой ночи и слушать музыку четыре с лишним часа без купюр. Либо — идти на некоторые сокращения музыкального текста. Мы пошли по второму пути. В постановках Большого театра тоже, кстати, многое купируется. Надо понимать, что русская опера того времени находилась в периоде становления. Композиторы экспериментировали, делали пробные варианты. У самого Даргомыжского, к примеру, в партитуре темпы разные: количество указанных ударов метронома не совпадает с обозначением темпа. А если говорить о либретто, то Даргомыжский сделал то же самое, за что всё время критикуют и меня — попытался приблизить сюжет к современности. У Пушкина действие происходит в дохристианские времена, когда ещё верили в русалок. Бояр тогда никаких не было, а в опере — бояре. А между 19-м и началом 21-го века — тоже большой временной разрыв, и это надо учитывать. Видите, сколько я вам наговорил? А мог бы ответить одной фразой: «Да, купюры будут».
По части технических новшеств, которые будут использованы в предстоящей постановке, режиссёр пояснил следующее:
— Видеоряд — это новация только для Волгограда и только для оперы. На самом деле это давно уже широко используется и в западных, и в отечественных театрах. Все мы немножко Кэмероны, все хотим поставить свой «Титаник». Мы пытаемся сделать видеоряд полноправным участником действа.
— Значит, следует ждать примерно того же, что мы видели в «Снегурочке»?
— Ни в коем случае! «Снегурочка» была показана полуфабрикатом. Вместо высоких технологий вы увидели два дохлых проектора, которые давали тусклое изображение на невнятные декорации. Теперь закуплено необходимое оборудование, благодаря чему вы, кроме «Русалки», увидите и полноценную «Снегурочку».
— Насколько то, что будет на сцене соответствует вашему замыслу?
— Полностью результат никогда не соответствует замыслу, и с этим надо как-то мириться. Никто никому ничего не должен. Опера, я считаю, высшее проявление искусства. И я не согласен, что это жанр вымирающий. Он живой, а живое меняется с течением времени. Дело не в том, какие использованы новации. Дело в другом: насколько всё это оправдано. Зрителя не обманешь, он чувствует фальшь моментально. Чуть какая нестыковка — начинает зевать.
Зашёл на пресс-конференции разговор и о здании, которое сейчас занимает «Царицынская опера». Панджавидзе признал, что помещение нуждается в реконструкции, но восхищённо отозвался об акустике зрительного зала:
— Когда я увидел эти звуководы, я обалдел! Хор поёт на сцене, а звук идёт от задней стенки зала, как будто там стереодинамики. Нигде я такого не встречал! Мы мало ценим то, что имеем. Россия привыкла считать всё, что у неё есть, не уникальным, а само собой разумеющимся. Нет, здание вполне подходит для оперных спектаклей. И почему оперный театр обязательно должен быть в самом центре города? Тут от центра — 15 минут на троллейбусе, какая же это окраина? Да, рабочий район. А что, рабочие не достойны, чтобы ходить в оперу?
Записала Галина Гридина.
Другое мнение
Отрубим «Русалке» хвост?
На пресс-конференции Михаила Панджавидзе не присутствовал дирижёр-постановщик (правда, уже бывший) «Русалки» Александр Сиднев, с которым расторгли контакт ещё в период репетиций. В послужном списке маэстро — работа в качестве дирижёра-постановщика во многих театрах оперы и балета в России и за рубежом, работа с Государственным академическим симфоническим оркестром под управлением Евгения Светланова, преподавательская деятельность в Московской консерватории на кафедре оперного искусства, постоянное сотрудничество с Государственным симфоническим оркестром радио и телевидения России, руководство Гастрольной антрепризой оперных солистов Москвы и т.д. Александр Борисович поделился своей версией происходящего в «Царицынской опере».
— История моего сотрудничества с «Царицынской оперой» началась давно. Я дирижировал операми «Пиковая дама», «Риголетто». После второго спектакля меня пригласили в театр на постоянную работу. Я поставил условие, что все оперы постепенно будут приведены в порядок, т.е. восстановлены авторские либретто, музыка, темпы, вокал. В итоге мне была предложена постановка «Русалки». Я думал, что наш разговор останется в силе, и мы ставим эту оперу в классических традициях.
— Но всё оказалось не так?
— Да. Конечно, каждая опера требует каких-то купюр. Часто убираются повторы, излишне развёрнутые сцены, где идёт массовое пение. Это всегда можно сократить. И даже при жизни авторов в таких случаях противоречий не возникало. Как мы знаем, литературная основа оперы «Русалка» — поэма Пушкина. Пусть у Пушкина это произведение не завершено, но Даргомыжский дописал текст, создал либретто и сочинил музыку. Режиссёр Михаил Панджавидзе стал делать свою редакцию музыки. Опера написана в четырёх действиях. Бывает, что какие-то из них объединяются. Начались разговоры о том, что «Русалка» должна состоять из двух коротких актов, так как если в спектакле будет больше двух актов, народ уйдёт, не досидит. Но почему можно выбрасывать половину материала? Не так давно я делал традиционную постановку «Царской невесты» со студентами и аспирантами Московской консерватории. Было четыре действия и ни одной купюры. И зал был полон. А в конце нам устроили овацию, потому что был прекрасный, ровный состав — молодёжь с замечательными голосами.
Композитор планировал четыре акта не случайно — между ними проходит какое-то время. К тому же опера в чистом виде больше трёх часов не идёт. Я предложил сделать всё-таки три акта. Увертюра и первый акт очень крупно развёрнуты — там, в принципе, нежелательно вообще что-либо убирать, так как любая убранная сцена нарушает ход действия. Мы должны после трагедии, когда Наташа бросается в реку, дать людям переварить то, что случилось, дать отдохнуть музыкантам, солистам перестроить себя. Второй акт начинается со свадьбы князя. В версии Панджавидзе акты объединены. Получается полная мешанина — сразу после трагедии мы оказываемся на свадьбе. При самоубийстве Наташи присутствуют крестьяне, а на свадьбе должны быть княжеские богатые люди, бояре. Режиссёр решил, что бояр не будет, а на свадьбе будут те же крестьяне. Когда я сказал, что у автора всё-таки бояре есть, Панджавидзе начал лезть в историю, в справочники и доказывать, что в те времена бояр не было. Простите, а в «те времена» — это в какие? Это, вообще-то, опера-сказка. Что, русалки в «те времена» были? У режиссёра и княгиня вдруг превратилась в иностранку. Но Даргомыжский этого не хотел, и у Пушкина об этом нет ни слова. Зачем это придумывать? Править литературные источники режиссёр не имеет права, так же как я не имею права пересочинять музыку Даргомыжского.
— Кто-то может сказать, что режиссёр имеет право на свою трактовку…
— В столичных городах есть театры академического направления, где, как правило, идут классические постановки опер, а какие-то театры третьего плана могут ставить экстравагантные спектакли. Каждая постановка имеет право на жизнь, если есть лишние деньги, и их можно тратить на что попало. А государственные деньги должны тратиться на укрепление культуры. В Волгограде же пока ещё нет настоящего академического оперного театра, где бы шли классические оперные спектакли. И пока нет этого настоящего театра, делать что-то экстравагантное по меньшей мере странно. Благодаря Панджавидзе все декорации будут в видеоверсии, в видеоварианте. У меня сложилось впечатление, что ставка господина Панджавидзе была сделана даже не на режиссуру, а на видеоряд, на спецэффекты. Если бы были традиционные декорации, задники, то зрители бы начали задаваться вопросом, а что же тут нового, великого в режиссуре? На проекционное оборудование комитет по культуре выделил более двух миллионов. Безусловно, это оборудование можно использовать и для других спектаклей, но ради чего на него сейчас тратить деньги, когда надо определяться со стационаром театра? Театр не имеет своего здания. ДК Ленина — это весьма неудачное помещение. Мало того, что ДК далеко от центра, так это помещение ещё и клубного типа, поэтому даже если его реконструировать, оно вряд ли сможет функционировать как оперный театр. Но за то время, что «Царицынская опера» там базируется, можно было бы что-нибудь сделать, чтобы проводить хотя бы репетиции, небольшие спектакли. Но там не сделано ничего: сцена не функционирует, оркестровая яма закрыта, её как бы нет, зал в таком виде, что приглашать туда зрителей стыдно. Если во времена оперной антрепризы показывали 8-10 спектаклей в месяц, то сейчас — 1-2 спектакля. Уже прошёл сентябрь и октябрь, а ни одной оперы показано не было. Спектакли часто отменяются, что связано с расписанием ЦКЗ, который является прокатной площадкой. Необходимо либо строить здание, либо что-то реконструировать.
— В итоге вас уволили?
— Наши взаимоотношения с Панджавидзе зашли в тупик. Я настаивал на том, чтобы из «Русалки» не выбрасывались ключевые номера, и актов было три. Из всего этого разыграли конфликт. Панджавидзе демонстративно, публично отказался со мной работать. Директору надо было принимать решение. И он расторгнул контракт не с двумя сразу, как это обычно делается, а только со мной. Никогда не сталкивался (даже в самых маленьких городах) с тем, что дирижёр и вся музыкальная часть оперы отбрасывается на второй план, а главным провозглашается режиссура. Летом я приезжал сюда на неделю, чтобы разобраться в материале, провести предварительные репетиции. Работал сентябрь и начало октября. За полтора месяца я собрал всю музыкальную часть спектакля. Опера уже играется в концертном исполнении. В уведомлении о расторжении контракта было сказано, что я вообще ничего не сделал. Всё это очень неприятно. Я думаю, что руководству надо делать какие-то выводы.
Когда я узнал, что дирижировать будет Вадим Николаевич Венедиктов, меня это порадовало. Для него мне даже не жалко уступить свою работу. Я знаю, что он ничего не испортит и всё соберёт. Это опытный, талантливый музыкант, один из лучших дирижёров в Волгограде. Проблема возникает другая. Я работал с оркестром, где музыканты приглашены из симфонического. Сейчас же, поскольку произошёл конфликт (не считаю, что по моей вине), премьеру перенесли на 12 ноября. Но тогда основная часть оркестра уедет на гастроли. Половина состава играть не будет. Получается, что музыканты работали вхолостую.
Записала Вера Величко.
От редакции.
Мы намеренно поместили на одной странице две противоположные точки зрения на предстоящую премьеру. Истина, как обычно бывает, находится где-то посередине. Режиссёр и дирижёр не нашли общего языка и не сошлись во взглядах на оперное искусство. В принципе, нормальная творческая ситуация. Кто из них прав, покажет только «конечный продукт» их труда — спектакль, который мы скоро увидим и услышим. Вот тогда и появится предмет для серьёзного обсуждения.