Вот и закончилась волгоградская фестивальная страда — на минувшей неделе завершился II Всероссийский театральный фестиваль «Эй, ты, здравствуй!», ставший третьим театральным фестивалем за март-апрель, чего, если я не ошибаюсь, не было у нас никогда. И пусть пока уровень фестивалей не самый высокий («Калейдоскоп премьер» не имеет чёткой концепции, а Международный фестиваль спектаклей одного актёра и «Эй, ты, здравствуй!» прошли всего по второму разу), однако их наметившаяся регулярность и возможность развития вселяют надежду, что общими усилиями Волгоград наконец-то избавится от ярлыка «культурная провинция» и станет реальным, а не виртуальным очагом российской культуры.
Эвита снова с нами!
II Всероссийский театральный фестиваль «Эй, ты, здравствуй!», прошедший в Театре юного зрителя с 14 по 19 апреля, по именам был представительнее своего дебюта двухлетней давности: помимо уже приезжавшего в 2005 году Екатеринбургского ТЮЗа, в Волгоград на этот раз пожаловали другой екатеринбургский театр — частный «Коляда-театр» во главе со своим художественным руководителем Николаем Колядой, который привёз своего уже наделавшего шороху «Ревизора», и питерский «театр детской скорби» — Экспериментальная сцена под руководством Анатолия Праудина Санкт-Петербургского театра-фестиваля «Балтийский дом», представивший постановку «Дом на Пуховой опушке». Также в фестивале приняли участие Кемеровский муниципальный театр для детей и молодёжи со спектаклем «Сто дней после детства» и Мытищинский муниципальный театр «ФЭСТ» со спектаклем «Игроки». Хозяева фестиваля, Волгоградский ТЮЗ, были представлены двумя своими премьерными постановками — декабрьской «Золушкой» и мартовской «Уйди-уйди». Особенно ожидался приезд Николая Коляды, по чьей пьесе «Уйди-уйди» Ирина Зубжицкая и поставила свой новый спектакль на сцене ТЮЗа, уже отмеченный как местной, так и столичной критикой. Для журналистов, пишущих о театре, были проведены встречи с известными московским театральными критиками Верой Максимовой и Юлией Мариновой, а также известным и уважаемым человеком театра Олегом Лоевским, для артистов эти уважаемые люди проводили разборы спектаклей, а профессор РАТИ В. Пивоваров провёл мастер-классы по сценическому движению.
Фестиваль открылся ярким спектаклем по одной из самых любимых театрами пьес В. Шекспира «Укрощение строптивой» Екатеринбургского ТЮЗа в постановке питерского режиссёра Владимира Золотаря. Это как раз тот случай, когда лучше сто раз увидеть, чем один раз услышать, ибо звезда этого театра Светлана Замараева (уже знакомая волгоградскому зрителю по первому фестивалю «Эй, ты, здравствуй!» в роли Эвиты из одноимённого спектакля), играющая Катарину, не просто хороша, а, не побоюсь этого сравнения, божественно хороша. Её строптивая получилась разноплановой и многоликой, такой Катариной играющей, сочетающей в себе детскую наивность и женское ожидание любви. А её клоунада в стиле «Лицедеев» к тому же так смешна, что реально можно надорвать живот от смеха (у вашего покорного слуги аж слёзы выступили от хохота). Правда, есть одно «но»: Замараева так хороша, что когда её нет на сцене, появляется ощущение, что чего-то не хватает. К тому же, и в этом мы сошлись с артистом ТЮЗа Андреем Селивёрстовым, «Укрощение строптивой» по пластике иногда напоминает уже упомянутый спектакль «Эвита» — здесь присутствуют те же фирменные замирания. Тем не менее, постановка Владимира Золотаря рождает сильные зрительские эмоции.
Очумелые ручки, или Театр актёрской скорби
После такого эффектного начала продолжение фестиваля ожидалось с особым предвкушением. На следующий день екатеринбургская тема, ставшая лейтмотивом «Эй, ты, здравствуй!», продолжилась спектаклем бывшего свердловчанина, а ныне питерца Анатолия Праудина «Дом на Пуховой опушке», поставленным по сказке А. Милна «Винни-Пух» в переводе Б. Заходера. Увы, здесь лично меня поджидало жёсткое разочарование. «Театр детской скорби», как называет свой театр сам Праудин, на волгоградской сцене предстал ещё и театром актёрской скорби. Смотреть, как актёры мучаются на сцене, было не просто грустно, но и физически трудно, отчего я просто ушёл в антракте. Представьте себе, как к зрителям выходят взрослые люди в нелепых костюмах (кто есть кто с первого раза и не догадаешься), со скорбью на лицах сообщают, что Кристофер Робин умер (сын Александра Милна действительно умер в 1996 году), после чего со скучающим видом начинают изображать, что бы делали персонажи Милна, если бы пережили своего главного человека. Причём делают не что-то новое, а говорят и иллюстрируют канонический текст от Бориса Заходера. Попутно герои занимаются тем, что присутствующий на спектакле режиссёр Алексей Серов метко назвал «очумелые ручки»: из подручного материала (нескольких складывающихся рукавов, ваты, обёрточной бумаги и раскладных металлических сфер) они творят «волшебство», создавая пчёл, зонтик, воду и прочая, причём делая это без особого мастерства. Возможно было бы сказать о проблемах моего личного восприятия, однако на следующий день известный театральный критик Вера Максимова на вопрос оценить спектакль Праудина точно так же удивлялась, сказав, что он элементарно плохо сыгран.
Следующий номер программы — мытищинский спектакль «Игроки» — ожидался уже с опаской. И эти опасения были не напрасны: более беспомощной постановки даже представить трудно. Актёры полтора часа бегали по сцене, у кого-то почти сразу сел голос, у кого-то всё время ноги заплетались, к тому же артисты элементарно потерялись на большой ТЮЗовской сцене (наверное, в Мытищах сцена гораздо меньше), отчего хотелось бежать со спектакля без оглядки. Ведь смотреть спектакль, по меткому выражению Олега Лоевского, стоит организмом. А если организм что-то не приемлет, не стоит его насиловать. Такое впечатление, что мытищинцы зарабатывают себе портфолио самым дешёвым способом, вывозя на провинциальный фестиваль вышедший в тираж спектакль антрепризного типа, сыгранный «на трёх чемоданах», ведь, судя по словам актёра РАМТа Евегния Редько, в репертуаре «ФЭСТа» есть интересные спектакли.
Народ и авторы едины
Слава богу, следующий фестивальный день содержал не только тёмную лошадку — спектакль Кемеровского муниципального театра для детей и молодёжи «Сто дней после детства», но и премьеру нашего ТЮЗа «Уйди-уйди», на которой присутствовал автор пьесы Николай Коляда. Если насчёт кемеровчан сказать особо нечего (милый спектакль, сильно отдающий любительским театром), то показ «Уйди-уйди» стал событием. Особенно интересовала реакция Коляды, не расстававшегося ни на минуту со своей фирменной тюбетейкой. Драматург живо реагировал на происходящее, из чего можно было заключить, что постановка ему весьма понравилась. Мне удалось немного побеседовать с Колядой, подтвердившим мои наблюдения.
— Николай, вам же спектакль «Уйди-уйди» понравился? — спрашиваю режиссёра и драматурга, лихо распродающего свои книги с автографами по божеской цене в 50 рублей.
Николай Коляда: Да, спектакль замечательный. Я уже сказал артистам, что они будут играть этот спектакль ещё лет 10-15, прежде всего потому, что зрители смотрят его с радостью. Я вот подошёл в антракте к гардеробщице и спросил, сколько человек ушло? Мне ответили, что ни одного. Это очень хорошо. Это показатель. Публика идёт в театр, чтобы посмеяться, как в первом действии «Уйди-уйди», и поплакать, зарыдать, как во втором. Очень хорошие актёрские работы. У меня там были какие-то претензии, которые я высказал, но это понятно, ведь идёт фестиваль, приехал автор, столичные критики, спектакль новый и актёры нервничают.
— Основные плюсы и минусы постановки Ирины Зубжицкой назовёте?
— Все четыре исполнители главных ролей работают замечательно. Что не понравилось, говорить не буду.
— И к артисту, играющему роль Евгения (Тимур Абдулфайзов. — Прим. авт.), тоже нет претензий?
— И Евгений замечательный. Другая трактовка — ну и что?
— Он не показался вам излишне интеллигентным?
— Да ну, молодой спектакль — качается. Сказать артисту и он в две секунды всё сделает. Ничего страшного, на это даже не стоит обращать внимание.
— Эта ваша пьеса часто ставится?
— Она шла у меня в Екатеринбурге, в моей же постановке в «Современнике» и вот в третий раз у вас, в Волгограде.
Я спросил Николя Коляду о роли Евгения неспроста: о несоответствии роли Евгения Григория Чернявского я писал ещё в своей рецензии на «Уйди-уйди», не внёс разнообразия и другой исполнитель этой роли — Тимур Абдулфайзов, что и подтвердила Вера Максимова, чьё мнение о спектакле чуть ниже. Что касается претензий Коляды к постановке Ирины Зубжицкой, то они касались сокращения текста, не соответствующей задумке автора интонации, с какой произносились некоторые реплики, и додуманный режиссёром финал. Однако раз драматург не счёл нужным это сообщать публично, то, значит, они не являются критичными. А вот мнение об «Уйди-уйди» Веры Максимовой:
— Нельзя сказать, что у спектакля нет недостатков, но в целом хорошая, интересная постановка. Очень понравились исполнители главных ролей — Кленина и Селивёрстов. Это одна из лучших пьес Коляды, которую я очень ценю хотя бы за то, что она не однотонная, состоит из двух половин: первая — такая экзотическая, и вторая — то, что плохо получилось в Москве, где был резонёрствующий финал, а здесь получилось трогательное общение очень несчастливых и одиноких людей, обречённых на расставание. В этом втором тихом акте было огромное сострадание к героям. С актёрской и во многом режиссёрской точки зрения спектакль оцениваю хорошо. Есть и минусы. Вот на этой маленькой сцене солдатская массовка создавала слишком много грохота, не помогала создать условия существования. Там же нет ничего чрезвычайного: герои просто живут рядом с гарнизоном, где есть солдатская баня. Здесь происходит что-то инфернальное с грохотом, тазами, топотом сапог. Мне кажется, это разрушало спектакль. Возможно, это надо было делать так же выразительно, но спокойнее по звуку, по их метаниям. Мне, например, казалось, что солдаты опрокинут стол, кровати, наступят на голову молоденькой девочке и т.д. Беда новой драматургии и особенно постановок новой драматургии в том, что экзотика существования (ведь не все люди живут так ужасно) подаётся в таком сгущённом виде, что ничего, кроме изумления, в зрителе она не вызывает, и это тормозит эмоциональное воздействие, убивает жалость. Получается, как в океанариуме, где мы наблюдаем за какими-то экзотическими каракатицами.
Второе замечание по актёрам. Четыре главных героя. Двух я уже отметила. Молодая девочка (Татьяна Доронина. — Прим. авт.) — очень хорошая, но она экзотически раскрашена, прям как индеец на тропе войны. С этими синячищами, хотя в жизни она очень хорошенькая. Вот этого надо было сделать поменьше: совсем необязательно так разрисовывать её тушью и одевать в жуткую одежду, это чрезмерно, может, сказывается, дурной вкус режиссёра. Мне кажется, если бы чуть скромнее и более со вкусом одеть и накрасить эту девочку, ничего бы она не потеряла, а только бы приобрела. Ведь она просто обделённая судьбой, а не какой-то урод и каракатица.
Третье — самый серьёзный вопрос о назначении на роль Евгения, этого крестьянского парня. Был назначен интеллигентной наружности мальчик (уже упомянутый выше Тимур Абдулфайзов. — Прим. авт.), очень обаятельный и милый. Он настолько всё хорошо говорит, что становится непонятно: а за что же он так жёстко и по делу вышвыривается из дома? Вот эта кулацкая, скаредная, хитроумная, крестьянская натура чужда актёру и картина нарушается. И мне кажется, что просто неточно назначили хорошего артиста на роль.
Таким образом редкое единение местной и столичной критики, а также автора пьесы в положительной оценке спектакля говорит о том, что у нашего ТЮЗа появился очень приличный спектакль, который стоит вывозить на фестивали.
РевИзор упал, намоченный
Екатеринбургская тема получила своё логичное завершение на самом ожидаемом фестивальном событии — спектакле «Коляда-театра» «Ревизор», насчёт которого высказывал свои сожаления на встрече с журналистами Олег Лоевский: мол, очень странно, почему этот спектакль не номинировался на «Золотую маску». После просмотра «Ревизора» у меня было ответное изумление: а за что, собственно, номинировать эту постановку на высшую театральную премию России? Больше всего то, что мы увидели в предпоследний день фестиваля, напоминало дурной анекдот. Сначала даже понять было нельзя, что смотришь Гоголя: первые минут десять по сцене бегали с вёдрами зечки (дамы в ватниках), а потом вышли все герои и, отвернувшись от зрителей, начали истово молиться. Основная идея спектакля «Жизнь — это грязь» доведена до предела и, как мне показалось, артисты перешли рамки. Гоголевский мир решён как большая коммунальная квартира-тюрьма: городничий — такой пахан в пончо из коврового покрытия и с трудом артикулирующий звуки, его подчинённые — голодранцы, женщины — марширующие босячки. У всех есть объединительные предметы туалета: герои носят большие по размеру галоши и каждый имеет при себе ведро с водой, а мужчины ещё и носят тюбетейки. Плюс все артисты с первых же реплик начинают коверкать слова, намеренно делая неправильные ударения. И если поначалу слово «РевИзор» слегка смешит (даже мелькает мысль: «Ну да, ведь ревИзия же, почему не быть ревИзору?»), то перманентное глумление над классическим текстом вызывает просто отторжение. В конце концов герои начинают «играть в интересную игру», создавая из сложных слов более простые. Например, «уполномоченный» превратился в «Ревизоре» Коляды в «упал, намоченный». Можно вспомнить «Клима Самгина» Горького, где встречается что-то похожее (например «На, секомое»), но там писатель помимо игры слов вкладывал определённый смысл в эту фразу, здесь же всё было на уровне глума. Основное ощущение от спектакля — его участникам изменило чувство меры. Всего здесь было чересчур: если городничий бегает отливать (на сцене стоит дощатый толчок), то делает это со своими подчинёнными так часто, что можно подумать, будто у героев массовый энурез (после никто никуда бегать не будет, то есть сцены коллективного мочеиспускания в первом акте были не более чем натужным эпатажем). Если городничий пьёт с подчинёнными водку, то обязательно самоварами. Хлестаков, начав с манерности (его фирменное «Ла-ла— ла» сначала неимоверно смешит, но повторённое за спектакль несколько десятков раз теряет эффект), превращается в нечто инфернальное: запрыгнув в грязь (посередине сцены стоит песочница, наполненная мокрой грязью), он начинает закидывать чернозёмом не только артистов, но и зрителей, которым предусмотрительно предложили натянуть на себя клеёнку а-ля в НЭТе на спектакле «Ромео и Джульетта». Кстати, артист, исполнивший роль Хлестакова, Олег Ягодин, невероятно похож на питерского артиста Алексея Девотченко, играющего в «Ревизоре» Александринского театра… Хлестакова: мало того что Ягодин напоминает Девотченко внешне — та же фактура, пластика, схожие черты лица, так у них ещё и голоса практически один в один. Невероятное совпадение! Главная проблема показа «Ревизора» в Волгограде (а мне подсказали, что изначально спектакль игрался другими артистами и не было такого зашкаливающего гротеска) — это перебор во всём. Об этом красноречиво доказывала и реакция публики, забившей зрительскую трибуну малой сцены ТЮЗа, где проходил «Ревизор» (люди сидели даже на ступеньках и полу) до отказа, но смеявшейся очень мало (по недоумённым репликам сидевших вокруг меня людей можно было заключить, что не все вообще понимают, что происходит). Показатель, о котором говорил Николай Коляда относительно «Уйди-уйди», здесь был другой: в антракте часть зрителей ушла. И вряд ли это можно объяснить только зрительской неподготовленностью. В общем, и с этим спектаклем что-то не сложилось у наших гостей. А жаль.
Завершился фестиваль ТЮЗовской «Золушкой», узнать о которой мнение столичных критиков мне не удалось, ибо закрытие фестиваля непонятным образом совпало с празднованием 70-летия Волгоградского областного театра кукол.
Несмотря на какие-то недочёты (основная проблема фестиваля на сегодняшний день — это проблема отбора, решив которую, организаторы поднимут его уровень) II Всероссийский театральный фестиваль «Эй, ты, здравствуй!» стал, пожалуй, самым ярким событием театральной весны в Волгограде: он позволил посмотреть спектакли разных, в том числе известных режиссёров, а также сделать определённые выводы. Например, лично я убедился, что не всё так плохо в Волгограде, как может показаться на первый взгляд. И если такие сильные спектакли, как постановка Ирины Зубжицкой «Уйди-уйди», будут появляться регулярно, то о Волгограде действительно смогут заговорить не только применительно к скандалу с бывшим мэром.
Фотографии предоставлены дирекцией Волгоградского ТЮЗа.