В Царицынской опере всё «по-взрослому»: раз перешло это заведение в иной статус из оперной антрепризы в оперный театр, то и наполнение репертуара должно быть другим, и функционировать театр должен по другим правилам. О будущем Царицынской оперы пока говорить рано (у самих руководителей планов громадьё — как говорится, бог в помощь), пока есть другой повод для размышлений — как и всякий уважающий себя театр, ЦО закрывает сезон двухчастной премьерой — оперой-зингшпилем в одном действии «Директор театра» и одноактным балетом «Барышня и хулиган», которые прошли не на сцене ЦКЗ, как уже привыкли волгоградцы, а на сцене Царицынской оперы, как теперь гордо именуется бывший ДК Ленина, что в Краснооктябрьском районе.
Сеанс массового разоблачения
Прежде всего поясню, что такое зингшпиль, так как не избалованный разнообразием оперных постановок волгоградский зритель вряд ли знает подобное определение, хотя сталкиваться с ним на сцене ему явно приходилось. Как сообщает музыкальная энциклопедия, всё просто — слово «зингшпиль» происходит от немецкого singen (петь) и spil (игра) и обозначает немецкую комическую оперу, в которой пение и танцы перемежаются с разговорными диалогами. То есть поём и говорим, говорим и поём.
Теперь немного из истории оперы Моцарта «Директор театра». Написана она была в 1786 году по случаю дня рождения Кайзера Йозефа Второго в рамках «госзаказа» — требовалось небольшое оперное произведение на тему закулисной жизни театров (кстати, в рамках это заказа была написана и опера Антонио Сальери «Сначала музыка — потом слово»), которое Вольфганг Амадей и написал. По словам худрука Царицынской оперы Михаила Панджавидзе, «Директор театра» количественно не богат музыкальными номерами, коих всего пять, отчего было принято решение расширить оперу Моцарта ариями из самых популярных опер. Также было принято решение осовременить либретто (по мотивам либретто Г. Стефани текст написал Наум Галкин — под этим псевдонимом скрывается известная волгоградская поэтесса и журналистка), так как некоторые актуальные в восемнадцатом веке вещи в веке двадцать первом стали просто не понятны и не вызовут отклика у зрителя. Да, режиссёром и художником-постановщиком выступил режиссёр Большого театра Игорь Ушаков. Что же мы увидели?
Сцена оформлена очень даже симпатично. На заднем плане — старые афиши русских спектаклей начала двадцатого века, на переднем — большие портреты сильных мира искусства — Моцарта, Верди, Чайковского, Бетховена и Станиславского. Задействованная в постановке декорация всего одна, зато какая — это стол-помост. То есть с одного конца за столом в обрамлении телефонов, пишущих приборов и других нужных предметов сидит директор театра, а другой конец — мы не видим, так как он уходит за кулисы и именно по нему выходят на сцену артисты, которые поют. Сама же опера смотрелась как некое попурри объединённое одной общей идеей или, скорее, как некий театральный капустник на злободневную для Царицынской оперы тематику. Выглядело это так: выходит дама, подходит по столу к директору театра, просит его принять её в труппу и поёт арию из оперы «Кармен». Затем опять кто-нибудь выходит, опять что-нибудь просит у директора и поёт известную арию. Не сказать, что это было не смешно — комического эффекта авторы «Директора театра» достигли, хотя иногда этого эффекта было явно в избытке, к примеру, задирающая платье уже немолодая артистка выглядела насколько смешно, настолько и ужасно. Однозначно, самым слабым местом постановки оказался персонаж богача Фишера, который в волгоградской версии «Директора театра» превратился в утрированного нового русского в спортивном костюме. Ну сколько можно эксплуатировать идею акцентированно хамоватого и распальцованного братка? Нынче нувориши стремительно обуржуазились и быстренько переоделись в дорогие костюмы от известных модельеров. Подобная трактовка рассчитана, по-моему, на самый невзыскательный вкус.
В «Директоре» театра много аллюзий как на театральную реальность вообще, так и на жизнь Царицынской оперы в частности. Реплики про «Надо расширять сцену», «Хочу в Марокко» и прочие явно были рассчитаны на знатоков жизни нашего театра. Не обошлось и без пародий на известные фильмы, например, любовница Фишера подходит к роялю и а-ля Фрося Бурлакова объявляет: «Ария Розины из оперы «Севильский цирюльник». Слова народные», что было воспринято публикой на ура. Кстати, платье этой мадмуазель Глюк очень напоминало знаменитое белое платье Мэрилин Монро — так и казалось, что сейчас откуда-то снизу подует ветер и мы все увидим знаменитый трюк а-ля Монро. Обошлось без этого.
Ну а концовка «Директора театра» полностью изменена относительно оригинала: все артисты в порыве необъяснимого великодушия вдруг начинают сеанс массового разоблачения, называя сами себя бездарностями и ни на что не претендующими людьми.
Опера-зингшпль «Директор театра» — это странное зрелище, не поддающееся логическому объяснению, но одно несомненно — равнодушным оно не оставляет никого. Хочется надеяться, что в будущем Царицынская опера не будет гнать лошадей и уделит постановке не пару-тройку недель, а полноценное постановочное время, что явно скажется на результате.
«Из всех искусств для нас важнейшим является кино»
Если опера «Директор театра» — это первая часть премьеры, то второй явился «первый полноценный балетный спектакль» (так говорят сами авторы) по музыке Д. Шостаковича «Барышня и хулиган» (по музыке, потому что композитор не писал такого произведения, а «Барышня и хулиган» состоит из трёх балетов Шостаковича «Болт», «Золотой век» и «Светлый ручей»). Действительно, балетом нас Царицынская опера ещё не радовала. Балет «Барышня и хулиган» (балетмейстер-постановщик Татьяна Ерохина) в её исполнении получился, скажем так, оригинальным. Памятуя, что сюжет был написан Владимиром Маяковским для одноимённого фильма (где великий поэт, кстати, сыграл главную роль) создатели балета решили сделать его в форме… немого кино. Как и полагается любому фильму, на экране в глубине сцены сначала прошли титры, сообщающие название, фамилии артистов и прочая, после чего к зрителям вышли артисты, а чёрно-белые видеопроекции тем временем иллюстрировали место действия.
Как заявил Михаил Панджавидзе, «хореография этого спектакля существенно отличается от классической, за которую начинающие артисты пока браться не рискуют». Действительно, молодёжь (студенты хореографического отделения ВГИИКа) танцевала не безгрешно, но зато с какой страстью. Именно за самоотдачу зрители наградили молодых артистов после окончания балета настоящими овациями.
Что касается содержательной части постановки, то она оставляет желать лучшего, так как многие действия героев настолько условны, что каждому зрителю приходится додумывать мотивы тех или иных поступков. Может, так и было задумано? Да нет — в программке есть либретто, где всё прописано. И уж совсем непонятно выглядит фигура Вожака, которого исполняет артист явно «не из той оперы» — с грацией медведя он грузно передвигается по сцене и может быть воспринимаем только в качестве комического персонажа, хотя «Барышня и хулиган» совсем не смешная история.
Тем не менее поздравим Царицынскую оперу с почином — создать настоящий театр оперы и балета на ровном месте невозможно и если ничего не делать, то ничего и не получится.